- Если вы думаете, Устинова-Барская, что я откажусь от возможности умопомрачительного секса с красивой девушкой, то вы слишком хорошего обо мне мнения. Только нужны условия.
- Условия?
- Естественно. Например, в институте никто об этом не должен знать.
Я киваю.
- Это само собой.
- И за его пределами тоже. Вы представляете, что мне могут впаять за приставания к студентке?!
Во мне совсем немного вина, но вид улыбающегося, делающего возмущенное лицо Разумовского немного кружит голову. Я поднялась со стула, и шагнула навстречу.
- А что, если студентка будет приставать к вам?
Артемий судорожно втягивает носом воздух, и вмиг подхватывает мое настроение. Его рука обхватывает талию, и я оказываюсь прижата к широкой груди.
- Нарываетесь, студентка.
- Всего лишь обсуждаю условия.
Его губы накрывают мои, и я урчу от удовольствия. К черту все, я свободна, я хочу этого мужчину, и я буду заниматься с ним сексом! От осознания своей безбашенности обнимаю его талию руками, и обхватываю одной ногой.
- Позже обсудим детали… - рычит профессор, и мы снова не доходим до кровати, расстилаясь на полу кухни.
* * *
На другой день я прихожу в институт невыспавшаяся, но впервые за долгое время живая. Мы с Диной заскочили за кофе, и теперь шли к учебному корпусу по едва оформившемуся снегу. Я глубоко дышала и видела это серое утро каким-то необычно свежим и красивым. Дина моих чувств не разделяла.
- Единственное классное в этом утре – кофе, - авторитетно заявила подруга, а затем толкнула меня локтем в бок.
- Ты чего?
- Колись, чего рожа довольная?
Я отмахнулась.
- Хлам старый выкинула, вот и радуюсь.
- Понятно. Саша не звонил?
Я замедлила шаг, делая большой глоток кофе.
- Нет.
Вот еще одно подтверждение правильности действий. Он не звонил, не писал, не искал встречи, и даже банально не поинтересовался, как я. Не нужна ли помощь, или, может, у меня деньги кончились…
Я как-то спросила, почему он никогда не спрашивает, обедала ли я. Саша лишь раздраженно ответил, что я не маленькая, и, если захочу есть – поем. Мол, и продукты есть, и готовить умею. Чего спрашивать?
Помню, тогда я жутко обиделась, и тоже перестала спрашивать у него про это. Как оказалось, Саша даже не заметил. Ему это было не нужно. А для меня из нашей жизни исчезла еще одна ниточка заботы и тепла.
- Ань, не грусти. Все наладиться.
- Это ты сейчас о чем?
Мы вошли в теплое здание института, и сдали вещи в гардероб.
- Ну, я просто думаю, может это… Кризис трех лет? Вчера слушала передачу с психологом, есть такой. Там, кстати, их еще много впереди, этот один из первых.
Я становилась перед зеркалом, поправляя волосы. Улыбнулась Дине через отражение.
- Ты смотришь всякую чушь. Не было у нас никакого кризиса, и ничего не наладится. Мы разводимся – и точка.
- Вы же как раз чуть больше трех лет женаты. – Дина замолкать не собиралась, - вот смотри, ты сейчас знаешь о кризисе.
- Благодаря тебе – да.
- Ну вот. Можешь рассказать Саше. Вы подумаете, что не нужно рубить сгоряча, немного подождете, а затем поймете – все не так уж плохо. И продолжите жить дальше.
Дина улыбалась, будто предлагала идеальный план развития событий. Мы уже почти дошли до кабинета английского.
- Проблема в том, что я не хочу так. Я не хочу «все не так уж плохо». Я хочу «хорошо». Пусть не всегда «восхитительно и радостно», пусть иногда «хреново и ужасно», но большую часть времени – хорошо. А не из одной ссоры в другую, а между ними тишина в квартире и каждый за своим ноутбуком.
