Отталкиваю его от себя, со всей дури пихнув ладонями в грудь. Откуда только во мне взялось столько силы, чтобы стокилограммовый мужик влетел спиной в стену? Просто он задел меня за живое. Я ни с кем не собираюсь делить то, что только его и мое.
Соскальзываю на пол, оправляю одежду и иду мимо него прочь.
— Эй, — ловит мое запястье, легонько сжимает его, — туалет для тебя место не особо подходящее, да? Так поехали ко мне? У меня дом загородный большой.
Смотрю на него, улыбаюсь, пытаюсь унять подступающую к горлу тошноту.
— С камином и вином, да? — спрашиваю, усмехнувшись.
— Камин затопим, — протягивает удивленно. — В плане алкоголя у меня бар, выбирай, что хочешь.
— И мы будем одни? — прищуриваюсь я и выкручиваю запястье из его пальцев.
— Конечно, — кивает, застегивая брюки. — А ты как думала?
— У тебя, что друзей нет? — провожу кончиками пальцев по гладко выбритой щеке.
— Есть, а что? — хмурит пушистые брови и смотрит на меня как на больную. А хотя… такая я и есть.
— Да ничего, — пожимаю плечами. — Вот к ним и езжай.
Дергаю дверь и выхожу из туалета.
— Ты куда, Конфетка? — летит в спину недоуменное.
— Конфетка сегодня вышла из чата, — проговариваю тихо, а может, и вовсе про себя.
Громко стуча каблуками, почти перебивая этой барабанной дробью фоновую музыку, иду к бару.
— Дайте бутылку мартини, — бросаю я бармену. — И дозатор открутите. Я возьму с собой.
Бармен улыбается мне, пока я подчищаю размазанную помаду, глядя над его плечом. Мое отражение мутное, искаженное, наплывающие на бутылки. Такое же, как мое исковерканное нутро.
— Что-то еще? — спрашивает он, поставив передо мной голубоватую бутылку.
— Нет, — кладу на стойку купюру. — Сдачи не надо, спасибо.
Я беру мартини и на ходу вызываю в приложении такси.
Я хочу залезть в теплую ванну и провести время с ним. И пусть Ваня только в моей голове, и я ласкаю себя сама. Я часто провожу так вечера в своей халупе. Мне с ним воображаемым лучше, чем со всеми ними реальными.
Я устраиваюсь на заднем сиденье такси и откупориваю бутылку. Делаю большой глоток и чувствую, как щеки жжет влагой. Иногда мне кажется, что я бы всю свою никчемную жизнь отдала за один день с ним. Тот день, в котором бы я была для Вани той самой единственной, его бриллиантом.
Машина плавно везет меня сквозь ночной город, бутылка медленно пустеет, а я потихоньку отупеваю. Боль в груди становится терпимой, а мои выдумки — более живыми. Глупая маленькая Ника. Не придумала ничего лучше, кроме как влюбиться в самого свободного человека на этой планете. Он ничей, я его. Какой пассаж.
— Остановите здесь, — прошу я и водитель бросает на меня странный взгляд.
Конечно, я слишком чуждо смотрюсь в этом маргинальном районе. Выхожу в промозглый, накрапывающий дождевой моросью вечер. Обнимаю свои голые плечи — забыла пальто в баре — иду к подъезду. Швыряю бутылку с остатками алкоголя в переполненную урну.
Поднимаюсь на третий этаж пешком и вхожу в квартиру, где меня даже кошка не ждет. С отвращением скидываю свой наряд, который весь пропитался чужим запахом, и запихиваю его в корзину для грязного белья.
Накидываю халат и открываю воду, чтобы наполнить ванну.
Громкий, настойчивый стук в дверь. Я подскакиваю, сердце колотится в горле.
«Денис?», — вспыхивает в голове, и мне становится жутко.
— Открой, мерзавка! — раздается приглушенный дверью женский голос.
Она что здесь забыла? Совсем спятила? Я сижу в ванной и игнорирую все нарастающий тарарам.
