– Смотри на себя внимательно, – тут же снова жесткий тон, и пальцы щиплют чуть сильнее, призывая меня к ему одному ведомому порядку. – Что ты видишь?
– Счастливую Нику, – признаюсь я, распахнув глаза.
Резким движением он сдергивает с меня джинсы до колен так, что пуговица вырывается с корнем. Трусики летят вниз следом.
– Еще смотри, – пальцы проходятся по моим влажным складочкам.
Я смотрю. Вижу свой затуманенный взгляд, и его такой же. Хочу его до слез, до истерики, до потери себя.
Почти вскрикиваю от восторга, когда в меня проникает его длинный, красивый палец. Насаживаюсь на него, громко хлюпая, закидываю руку назад и впиваюсь ноготками в его шею.
Он вдруг выходит из меня, оставляя зияющее дырой разочарование. Толкает меня вперед, придержав за талию так, что мне приходится упереться ладонями прямо в зеркало.
– Знаешь, что вижу я? – продавливает меня в поясницу, заставляя прогнуться, раскрыться перед ним. – Как считаешь?
Снова пальцы возле моей дырочки, но не в ней.
— Скажи, – почти умоляю я, задыхаясь от обиды и непонимания.
– Я вижу красивую женщину, – он почти ложится на меня, лицо рядом с моим отражается в пыльном зеркале. – Невероятно красивую.
Горошинка клитора твердеет все больше под его пальцем.
– Которая должна думать только о том, чтобы приятно было ей, – горячий шепот прямо в ухо. – Не другим. Только ей.
Он отстраняется, смотрит так, будто помутнение затопило все уголки его сознания.
– Смотри на себя, может быть, ты увидишь то же, что и я.
Ваня заставляет меня прогнуться еще больше, сам опускается на колени, проскальзывает языком по самым чувствительным местам.
Я скольжу мокрыми пальцами по поверхности зеркала и просто отлетаю в другую вселенную. Он заставляет меня раздвинуть ноги чуть шире, насколько позволяют ограничивающие джинсы, и я чувствую, как в мою смоченную его слюной дырочку проникает жаркий, гибкий кончик языка. Это вырывает из моей груди громкий стон.
Мне бы хотелось рассматривать звезды в Ванечкиных глазах, но так, как он и приказал, я смотрю на свое искаженное судорогой лицо.
Его язык выскальзывает из меня, и кончик тянет горячую дорожку между раскрытых его ладонями ягодиц, доходит до дырочки ануса и начинает выписывать вокруг нее влажные узоры.
Я уже не стону, тихо поскуливаю, чувствуя, как все сильнее пульсируют мышцы. Он сильнее раздвигает мои половинки и вылизывает тугую, вздрагивающую дырочку, всю пронизанную нервными окончаниями.
Надавливает на отверстие, медленно и мучительно вталкивает в меня кончик языка, обводит колечки изнутри, почти срывая меня в какое-то безумие, в котором я только могу выпячивать попку и нечленораздельно мычать.
Он доводит меня почти до исступления, резко выходит из моей попки и проводит нежно и неспеша между моих складочек, срывает еще один отчаянный стон.
Впивается пальцами мне в бедра, притягивает еще ближе к себе и всасывает в рот горошинку клитора. Ласкает ее, посасывает с глухим стоном.
Меня словно вздергивает над землей. Сминает бумажной салфеткой, пальчики на ногах больно поджимаются, все мышцы каменеют. Я вою в его руках вместе со своим искаженным отражением. Я еще никогда не чувствовала себя такой счастливой. Не чувствовала настолько собой.
Ваня поднимается, завороженно смотрит на меня с каким-то неясным ожиданием, оглаживает ладонями мои спину, живот, сжимает мою грудь.
– Увидела? – шепот почти набатом. – Понимаешь, какая ты?
