Все желают понравиться новому ректору, кроме меня. В академии только и разговоров, что об этом мужчине. Так почему же ему понадобилась именно я?
Луизу он отчислять не стал. Вернее, будто и вовсе не заинтересовался ее персоной, проигнорировав то, что она тоже нарушила устав. За что же мне такое счастье?
Стен встал рядом.
— Нервничаешь, будто впервые на сцену собираешься.
— Если эти бабочки сейчас же не прекратят порхать по сцене, мы начнем отставать от графика. И весь мой план по телепортации на работу пойдет под откос.
Не говорить же, что сейчас я нервничаю из-за присутствия того мужчины в зале.
— Кстати, — я выудила из кармана широкой юбки купюры и протянула другу, — спасибо, что выручил.
— Уже?
— Я нашла, — солгала, не имея возможности сказать правду. — Видимо, они завалились под кровать, когда я переодевалась после работы. А пару дней назад полезла за бабушкиной кулинарной книгой и... нашла вот.
Зачем я оправдываюсь?
Когда после подписания договора я упомянула о деньгах, мистер Артонт отмахнулся, сказав, что их можно считать чем-то вроде моральной компенсации. Конечно, такой расклад меня не устроил. В итоге мы сошлись на том, что я получила отсрочку на возмещение долга.
— Ну, ни пуха, — пробормотал Стен, слегка подталкивая меня вперед.
Что? Уже? Наконец-таки. Думала, эти клуши не собираются заканчивать.
Отбросив лишние мысли, я прошла по сцене и, усевшись за рояль, принялась поправлять микрофон. Похоже, новый ректор сразу взялся за дело. Технику прикупил, вот и микрофоны стали беспроводными. Интересно, он наблюдает за мной с тем же безразличием, что и за остальными выступавшими?
Эй! Что мне за дело до его реакции?
Ладони вспотели от навалившегося волнения. Делая вид, что наспех расправляю складки платья, я промокнула руки о подол. Нужно успокоиться, как первокурсница какая-то! Надо вспомнить что-то, что помогает отключиться от внешнего мира.
«Ло-ли-та...» — нараспев, словно музыка в моей голове. Кажется, я даже глаза прикрыла, прокручивая в мыслях бархатистый тембр.
Пальцы сами нашли нужные клавиши и словно добавили аккомпанемент к чарующему голосу, слышимому лишь мне.
Я открыла глаза, продолжая играть вступление, и меня вдруг осенила не очень хорошая догадка: на микрофоне не светился диод включения. Черт, я так разволновалась, что упустила примитивную мелочь. Микрофон не работает?
На секунду прервав аккорды, но продолжая заполнять тишину основной мелодией, я щелкнула переключателем. Спасительная лампочка не загорелась, и я снова повернула рычажок.
Это же надо? Запороть итоговое выступление года, из-за которого я, кстати, еще и на работу опаздываю! Правильно Стен предложил, нужно было в обморок свалиться. Глядишь, хоть позора избежала бы.
Ох уж эта неудачница!
Нажав педаль рояля, я поняла, что под пяткой что-то есть. Провод? Волшебно. Микрофон не беспроводной, а все тот же. Просто, похоже, какой-то идиот выдернул шнур.
Прерваться, полезть под рояль за проводом, достать и как ни в чем не бывало заиграть с начала? Нет уж, я от стыда потом шевелиться не смогу, не то что петь. Вступление заканчивается, необходимо что-то предпринять!
Синдром отличницы не позволит исполнить номер лишь наполовину, а петь вживую в таком большом зале, надеясь только на акустику, и вовсе бесполезно.
Внимание привлек блеск, просочившийся из-за сетки злосчастного микрофона. Я бросила взгляд на лампочку. Она лениво разгоралась голубым светом.
