А я переминаюсь с ноги на ноги, еще не отойдя от аварии. Что делать с машиной? Как добраться до дома в одном пальто?
- Он тебя спас? Своей жизнью рискнул? Надо же… - присвистнул Давид.
А мне хочется сквозь землю провалиться. Еще и люди начали выходить из домов: на машину разбитую поглядывают и нас с Давидом рассматривают.
Давид тут же кивает в сторону внедорожника:
- Повылазили стервятники. Садись в тачку, чего стоишь?
- Вы… отвезете меня домой?
- Почему вы? Ты с моим братом трахаешься. Перейдем на ты?
Давид груб. Галантности в нем ноль. И еще Рустам не курит. И не матерится так часто, да и слова у него приятнее.
Все дорогу от автомобиля Рустама до «тачки» Давида я сравниваю их обоих. И не нахожу точек соприкосновения. Совсем.
Давид садится в машину лишь после того, как разбитую машину Рустама оперативно погружают в кузов эвакуатора.
- Боже, во сколько обойдется ремонт?
- Тебе и не снилось. Это последняя модель…
Давид умел утешать.
- Еще и ограниченная серия.
- Мне в жизни не расплатиться, - шепчу обреченно.
- Брось.
Давид лишь усмехается, оставляя свои мысли при себе. Мы возвращаемся на проспект, делаем круг и сворачиваем в мой двор.
Сбивчиво благодарю Давида и прошу дать знать, когда Рустам придет в себя.
- Полина…
Я оборачиваюсь, не успев выйти из машины.
- Куда он тебя вез, раз ты сопротивлялась?
Я отвожу взгляд. В клинику вез. Но этого Давиду знать не нужно.
- Так… по делам, - отвечаю хрипло.
- К моему брату привыкнуть нужно. Такой девушки, как ты у него еще никогда не было. Все в рот глядели, а ты сбежать пытаешься.
- Кажется, это и есть моя ошибка, - парирую хлестко.
Давид не обращает внимания на тон. Его последние слова лишают почвы из-под ног:
- Приручи, и будешь счастлива. Я заеду за тобой завтра.
***
Если не приручить, то счастья мне не видать. С другими Рустам не позволит мне быть счастливой. Вот, что имел в виду Давид.
Вернувшись домой, я застала брата за бутылкой. Холод пробрал меня до костей. Максим никогда не пил.
Я застыла в коридоре. Он сидел на кухне таким же удивленным.
- Ты рано… - язык его заплетался.
Это не квартира Басманова, где нужно было блуждать. У нас до комнат было рукой подать, поэтому Максим без труда увидел мужское пальто на мне.
- Ты должен быть на работе… - парирую в ответ.
И запахиваю пальто посильнее. Душ отменяется, мне бы только переодеться.
- Почему ты не на парах? Что за одежда на тебе?
Максим хмурится, а я сбегаю в спальню и судорожно одеваюсь. Брат все понял без слов. Наша жизнь поменялась. И его, и моя.
И виной тому – Басманов.
Стягиваю его пальто с обнаженного тела, бегло надеваю штаны и футболку.
- Хочешь, мы переедем? На югах будем жить, Полин.
Брат появляется в дверном проеме. Без бутылки в руках он выглядел намного лучше.
- Закончишь второй курс и восстановишься в другом городе. В Волгоград поедем, хочешь?
Я улыбаюсь грустно и подхожу к нему. Обнимаю Максима крепко.
- Склады в Польше не удалось восстановить. Сегодня я заявил об этом публично, и акции обвалились, - признался Максим.
Подожженные склады с техникой были местью Басманова. Вот, почему брат сегодня не на работе, а с бутылкой в обнимку.
- С Кариной покончено.
- Что? Почему? – вырывается само собой.
Я вспоминаю о письме, что хранится в сумке. Но после признания брата я лишний раз уверяюсь в его ненадобности.
- Она источник наших проблем, а я поступил недостойно: поставил ее любовь выше твоей жизни. Из-за меня ты возвращается домой не из института, а от Басманова. Голая в его пальто… думаешь, я не видел? Прости меня, Полин.
