– Это вон тот кулик, – дядь Андрей указал рукой на высокий, как башня, новый дом на небольшом бугорке в метрах ста от них. – Им свои машины бить жалко, вот и стараются.
– Это ж хорошо!
– Хорошо, но вот коровы, говорит, мои, всё портят. Задолбался, говорит, дерьмо их с колёс отмывать. Пусть тут, значит, не ходят. А я ему говорю, так если ж они летать будут, хуже будет! – и взяв за руку, смеющегося и уже понявшего финал шутки Маринина, словно хотел притормозить его смех, – придётся, ведь и с крыши отмывать, понимаешь?
И они вместе рассмеялись.
– Ну, проходи, мы как раз только сели, – дядь Андрей закрыл высокую калитку и Маринин оказался во дворе.
Две мордатые собаки приветливо мели хвостами по земле.
– Здорово, дружище! – Маринин потребушил за уши и прижал рукой к ноге взрослого пыльно-белого кобеля, который радостно взвизгивал, узнав бывшего хозяина. – Сторожи хорошо, меня не позорь.
– Сторожит. На днях опять полоза задавил. И такой, ты знаешь, взрослый, —дядьАндрейсложилпальцыипоказалпримерныйдиаметрзмеи.
– Ну, тызмеелов! –Маринингордопохлопалсобакупоспинеибокам. —Кнамонипочему-тотакиненаведываются. Удивительно, но…, —ионусмехнулся, вспомнив, какпацаномрыскалпоогороду, впоискахзмеи, потомучтокто-тоиздрузейснова «щеголял» гадкимтрофеем, пойманнымводворе.
– Мы его не обижаем. Да, Граф? – старик подмигнул собаке, и снова пригласил гостя, – ну, давай, к столу.
– Спасибо, я…, – Маринин попытался сделать шаг, но Граф обхватил его ногу лапами, и он, рассмеявшись, снова погладил по голове.
– Помнит, шельмец! – добродушно заметил дядь Андрей, и вздёрнул подбородком. – Давай, в хату.
– Нет, спасибо, я только за мясом. Мне ещё обратно ехать.
– Ну, ты, брат, даёшь! А как же рыбалка, ёлки зелёные?
– Не травите мне душу! – смеясь, взмолился Маринин, отряхивая брюки после собачьих объятий. – Сам хотел, но… работа.
– Бросай ты свою богадельню! Глянь, седой уже!
Маринин повинно потёр лоб и пригладил волосы.
– Я, вот, в твои годы…, тебе сколько?
– Мало ещё.
– А седины много! Вот, помяни моё слово, мотор, – он постучал указательным пальцем Маринину в область сердца, – не выдержит, так и свалишься со своим хулиганьём!
Маринин не стал спорить и смиренно развёл руками.
– Ладно, шут с тобой. Все там будем…. Пойдём.
И они зашли в небольшой тёмно-жёлтый домик, который, как помнил Маринин, являлся летней кухней.
Глава девятая
Обратная дорога была для Нади быстрой и тяжёлой. Она также сидела позади Матвея Александровича, но сложив руки на груди, и «сдерживая» их пальцами за локти, как будто они могли внезапно развязаться и пойти в разнос. Из-под козырька бейсболки она сосредоточенно смотрела на стремительно сменяющие друг друга деревья, повороты, автобусные остановки, которые ещё несколько часов назад, казались ей весьма симпатичными, и, как будто решалась.
Маринин понимал, что девочка что-то себе придумала, потом расстроилась, и что это проходит.
Конец ознакомительного фрагмента.
