Девочка, с которой случилась жизнь. Книга 1 - страница 3

Я ставлю малышку на землю, беру ее за руку. Ее крошечный кулачок сжимается вокруг моего пальца – самое прекрасное ощущение на свете. Легонько дотрагиваюсь до живота. Уже совсем скоро… Мы неспешно отходим от уличного кресла на веранде, в котором так долго просидели, проходя мимо кустов самшита, заходим за дом. Мягкая трава приятно пружинит под ногами. Газон, о котором я так заботилась, выглядит идеально. Потому что когда он вернется домой, ему будет приятно смотреть на яркую зелень вокруг нашего дома вместо надоевшего песка и камня.

Мы живем надеждами. Надеждами на то, что теперь все у нас будет хорошо.

А раньше… раньше я не могла похвастаться подобной верой.

ВСЕ СТОЯЩИЕ ИСТОРИИ НАЧИНАЮТСЯ С ПЕРЕЕЗДА.

МОЯ ИСТОРИЯ НЕ ИСКЛЮЧЕНИЕ.

29 августа, 2007.

Ненавижу себя. Ненавижу!

Что ж, если подумать, то это «отличный» заголовок для новой страницы в книге моей новой жизни. Эту строчку, написанную в новой тетради, отведенной под личный дневник, я жирно обвела ручкой еще пару раз. Действительно прекрасная строчка для начала нового дневника, как ни крути.

Гора пессимизма, которую я не устаю штурмовать.

Утверждение о ненависти к себе абсолютно обосновано, правдиво и ни на шаг не отступает от истины. Почему ненавижу? Хороший вопрос. На него я могу ответить уже лет этак с одиннадцати: трусость – мой самый страшный враг. И это качество в себе я буквально презираю. Смягчая пилюлю своей трусости, я гордо именую себя консерватором, ссылаясь на яркий пример перед глазами – мою маму. Но факт остается фактом – я до жути боюсь всего нового. Любые изменения в жизни, любое событие, которое вышвыривает меня из зоны комфорта – смерти подобно. Если не смерти, то хотя бы тяжелому моральному потрясению с последующим самобичеванием и долгим, изнуряющим самоанализом. Хотя для любого, кто когда-нибудь меня видел, ясно – это ни какая не трусость, а огромный комплекс. Конечно, как же ему не образоваться, когда в голове постоянно вертятся мысли о том, что я толстая. Что еще, если не лишний вес, может быть страшнее всего для современного подростка? Разве что… нет, никаких альтернатив. Абсолютно никаких. Бывшая подруга однажды, нацепив самое серьезное выражение на свое лицо, заявила мне: «в свои шестнадцать ты довольно симпатичная брюнетка крупного телосложения».

Хах, это так мило звучит.

На ее фоне, безусловно, кто угодно казался бы носителем пары десятков лишних килограмм, но самооценку, которой у меня итак не было, эта фраза подруги убила напрочь. Нельзя сказать, что я толстуха. Хотя, разумеется, все познается в сравнении. А после просмотра определенных передач по TLC1, где в изобилии присутствуют документальные фильмы про толстяков и их жизни в условиях близко-доступного фастфуда, я и вовсе чувствую себя Кейт Мосс2, и ни граммом толще. Проще всего аргументировать свои проблемы с весом мне было заумными фразами, отсылающими всех недовольных и интересующихся к генетике или физиологической наследственности. Кстати, отговорка по поводу наследственности обычно помогала. Стоило кому-то просто посмотреть на мою маму, которая была далека от заветных девяносто-шестьдесят-девяносто так же, как Земля далека от Альфа-Центавры3.

Где-то лет в тринадцать, я успокаивала себя мыслью о том, что у меня, как это говорится? – широкая кость. Наверное. А может и нет. Когда я свожу плечи вместе, то кажусь себе очень даже узкой. В чем именно проявляется ширина кости я не знала ни тогда, ни сейчас, но эта аксиома хоть немного помогла мне стабилизировать свою нервную систему. Обратиться к врачу, чтобы он составил клиническую картину моего организма, я все равно ни за что не решусь. Слишком постыдное это занятие – признаваться перед кем-то в том, что у тебя проблемы. А проблема была, она отравляла своим присутствием всю мою жизнь. Кость не похудела, проблема не испарилась.