На острове возвышался коричневый, естественной формы холм – огромный особняк, который был замаскирован под окружающий ландшафт. Невидимые окна его закрывали голографические щиты, а въезды для машин походили на глубокие впадины или изъеденные временем пещеры.
Сюда тоже неумолимо проникала весна, и окружающие «Семиречье» кустарники и лес, которые по последней моде не стригли вовсе, обретали отведенное им природой место и форму – и одевались в мелкую, рассыпчатую зеленую листву.
Соколов вышел из автопилота. Снаружи его ждала небольшая группа людей. Они тянулись за ним следом, вполголоса обсуждая новости дня, и гулкая весенняя ночь отскакивала от них, как камешки от подошв ботинок на дорожках парка.
А потом была бурная и унылая в своей стандартности вечеринка. Его несдержанно поздравляли с «Авиакорпусом» и «новой эрой вооруженных сил», Игорь много пил, стараясь казаться по-светски беззаботным, и вспомнил о ждущих его девушках-близнецах только под утро.
Он попрощался со всеми и уехал на тяжелом золотистом лифте, набитом растениями, на самый верх, под купол «холма», наскоро принял душ, накинул халат и подошел к дверям «темной комнаты».
От выпитого алкоголя и ярости, которую Соколов отчаянно сдерживал весь день, дышать было тяжело; он даже не понимал иногда, что чувствует, – только в конце дня руки и спина ныли так, будто он таскал на стройке мешки.
Игорь медленно надел тонкий черный ошейник с красной лампочкой – и он тут же обернул его лицо и тело в тончайшую, весьма реалистичную голографическую маску какого-то диковинного синекожего эльфа.
Кристин не открывала дверь с другой стороны комнаты; она сканировала через камеры двух девушек – рыжую и брюнетку. Они выжидающе стояли перед ней и слушали монотонные условия контракта.
– Маски не снимать, к лицу не прикасаться, не целовать в губы, не разговаривать о политике и религии, не задавать вопросов. Получать удовольствие, быть готовыми уйти по первому требованию. Подтверждаете ли вы свое согласие на секс?
– Да.
– Ага.
Девушки ответили буднично и с готовностью – так, словно они были на приеме у врача или в нотариальной конторе – и переглянулись.
– Активируйте маски.
Спустя полчаса Соколов, абсолютно опустошенный и почти засыпающий, стоял у бортика огромного бассейна и готовился нырнуть. За границей стеклянного потолка были видны бледные утренние звезды.
«147», – завибрировали часы. Отправитель был скрыт.
– Блядь.
Соколов расстегнул ошейник, бросил его на пол и рухнул в воду. Она закружилась барашками над его растрепанной темной головой, которая тонула в неоне и синеве.
«Бум, бум, бум!» – стучало сердце тревожно и глухо, наполняя собой подводный мир.
Игорь вынырнул, только когда воздуха не осталось, и лег на волны – и они закачали его, как плот.
«?» – не отставали часы.
Ему хотелось орать – так, чтобы стены затряслись, стеклянный потолок обрушился на него сверху и он наконец перестал чувствовать гнет бетонной плиты.
«Ну где, где я вам возьму сейчас хоть что-нибудь приличное!..»
Он со злостью выпрыгнул из бассейна и, мокрый, уселся на бортик в ледяных плавках.
Развернул проекцию из часов:
– Кристин! Ищи все по проекту «Капсула». Все, что найдешь! Быстро!
В воздухе как будто вспыхнули одновременно тысячи бабочек: замелькали фото и видео, тексты и цитаты из новостей, гексабайты информации, спрессованной и развернутой Кристин перед нетерпеливым, беспокойным взором Игоря.
