– Далеко. До Мукдена13 доходят, если не дальше. Месяц, а то и больше в пути бывают.
– А чего тебе дома не сидится?
– Поживёшь, так сам увидишь. Тяжело здесь. Я только и отдохнул в походе. Да и молодой тоже.
Утром Тин-линь пришёл вместе с И-дуном.
– Пошли, буду показывать двор и работу. Пока выбирать нечего. А потом посмотрим, – вид его был озабочен и деловит. Видно нажимали со всех сторон, приходится показывать себя с лучшей стороны.
Мишка не обижался. Он видел, что Тин-линь сам переживает за пленника и старался ободрить своего хозяина приветливой улыбкой.
Мишке сняли цепь и отвели в хлев, где стояли несколько буйволов. Надо было ухаживать за ними, Мишка даже обрадовался этому. Китайцы недоверчиво и с любопытством оглядывали нового работника, но в разговоры не вступали.
– Очень прошу не подавать повода для наказания. Отвечать будем вместе, понял? – Тин-линь таинственно и просительно шептал Мишке на ухо и подозрительно оглядывался по сторонам. – Будут придираться, но ты молчи и кланяйся. Дедушка тоже просит. Говорит, что ты вспыльчив и буен, а это здесь самое плохое в человеке.
Мишка не всё понял, но главное сообразил. Его понимают, но и сам он должен о себе побеспокоиться. В знак согласия поклонился, подражая китайцам. Тин-линь ухмыльнулся и пошёл к дому.
– Видел толстого у амбара? – спросил И-дун, когда они остались одни. – Больше всего опасайся. Сразу палкой бьёт и бежит к хозяину. Да ещё наговорит чего и не было. Подальше от него держись.
– Угу, – хмыкнул Мишка и принялся за работу.
Вот и началась моя новая жизнь, – проносилось в голове. – И долго так можно прожить? Одному богу то известно. Хоть бы Тин-линь придумал что-нибудь.
Во дворе раздались глухие удары палки и крик боли. День начинался избиением. Мурашки поползли по спине. Больше всего боялся, что сорвётся – и тогда пропало. Уж слишком свободной и бесшабашной была его прежняя жизнь.
Снега становилось всё больше. Временами завывали метели, всем приходилось сидеть дома, кутаясь в стёганые халаты. Шёл двенадцатый месяц, в городе становились приметны признаки большого праздника. Лица жителей озаботились, люди спешили завершить незаконченные к новому году дела.
Мишка продолжал жить в доме семейства Дау. Тин-линь похлопотал чтобы его не перегружали работой. Больше времени оставалось на совместные прогулки и охоту.
Жил он в новой каморке в отдалении от дома. Было холодно, всё время топил убогую печь. Тепла надолго не давала, уже к середине ночи вода замерзала в кружке. В особо ветреные ночи приходилось топить и среди ночи.
За это время он не так уж много раз подучал ударов палкой, и не успел озлобиться окончательно. Тин-линь часто забирал его в свои походы в окрестные леса. То на конях, то на лыжах, они на несколько дней забирались в трущобы, ночуя в деревеньках или в наскоро построенных балаганах.
Мишка всё ближе сходился с хозяином, не переставая удивляться такому сближению. Что в нём искал молодой китаец? Мишка чувствовал, что здесь кроется какая-то тайна, но раньше времени опасался заводить разговор. Ждал, что Тин-линь сам откроется, – тогда всё станет ясно.
Местный язык не казался уже таким мучительным. Свободно и легко говорил, хотя китайцы иногда и посмеивались над его говором. Работники уважали пленного, относились мягко и с пониманием. Любили слушать рассказы про Русь, одобрительно цокали языками и качали головами, слушая диковинные байки.
