– Елизавета Петровна, – зовет Марк и сразу же появляется пожилая женщина в строгом платье и пучком на голове. – Это Павла, введите ее в курс дела, пожалуйста.
Она лишь кивает, как будто между ними уже есть негласное понимание. А Марк разворачивается и просто уходит. Без лишних слов, без вопросов. Оставляет меня здесь, одну, в доме, где никто не рад моему появлению.
За-ши-бись!
Елизавета Петровна, стоит передо мной, сложив руки на груди. Женщина лет шестидесяти с идеальной осанкой и взглядом, от которого хочется спрятаться. Я ей не нравлюсь. В ее позе все говорит за нее: «Ты здесь чужая.»
– В доме не должно быть пыли, стекло и дерево протирать специальными средствами, – говорит ровным голосом, будто обрубая лишние слова. —Кухня и столовая убираются после каждого приема пищи.
Я медленно киваю. Хоть бы «доброе утро» сказала, для приличия. Но нет. Только холодный, выверенный тон, будто разговаривает не с человеком, а с вещью. Но ясно, что меня здесь не ждали и не собирались ждать.
В коридоре появляются две девушки. Горничные. Они оценивающе меня рассматривают. Я тоже смотрю на них, прикидывая насколько все плохо.
Одна из них подходит первой. Девушка с мягкими чертами лица, теплым взглядом, немного младше меня.
– Привет. Я Анна, – добродушно улыбается и протягивает руку. – Не переживай. Работа здесь не так страшна, как кажется. Освоишься.
Я молча киваю и пожимаю ее ладонь. Не привыкла к доброте без подвоха. Благодарна ей за это, но пока держу дистанцию.
– Это Оксана, – представляет она вторую девушку.
Стерва. Кожей чувствую еще до того, как она открывает рот. Хищная улыбка, взгляд, полный презрения.
– Тебе бы лучше не в доме, а в подвале полы мыть, – лениво бросает она. – Ближе к своим корням.
Я встречаю ее взгляд без страха. Вот уж кто мне сразу не по душе.
– Посмотрим, кто где окажется, – роняю спокойно.
Она прищуривается, будто оценивает меня заново.
В комнате снова становится тихо, но теперь эта тишина наэлектризована. Я чувствую, что каждая из них уже сделала свои выводы обо мне. Но я не собираюсь уходить.
Первая схватка началась. Но если они думают, что я так просто отступлю, то сильно ошибаются. День выживания начался.
Елизавета Петровна не тратит время на лишние разговоры. Она сразу ставит меня на место. Прежде чем отправить меня драить полы, она вытаскивает из шкафа что-то темное и аккуратно сложенное.
– Надень.
Я принимаю одежду, разворачиваю ее и замираю. Рабочая форма. Юбка, передник, строгая рубашка. Это что, шутка?
– Серьезно? – я поднимаю брови, сжимаю ткань в руках. – Может, еще колпак на голову?
Экономка поджимает губы.
– Так положено. И никак иначе.
Я хочу что-то сказать, но ловлю ее взгляд. Бесполезно. Эта женщина не знает компромиссов. Я скрываюсь за дверью ванной, натягиваю форму и смотрюсь в зеркало. Темно-синяя аккуратная, словно смирительная рубашка. Меня тошнит от этой картины. Я похожа на кого-то, кем никогда не хотела быть.
Но делать нечего. Плетусь за этой мегерой обратно в дом.
– Начнешь с гостиной. Протереть пыль, почистить зеркала – чтобы блестели, – указывает надзирательница. – Потом займешься обеденным залом. Весь паркет должен быть идеальным.
Она разворачивается, оставляя меня разбираться самой. Я пытаюсь понять, с чего начать, но тут появляется Анна.
– Я помогу, – говорит она, беря тряпку и ведро с водой. – Главное, не вздумай делать все сама. Здесь каждая зона на нескольких людях.
