— Дорогая моя подопечная, — елейный тон заставляет меня вздрогнуть и поднять глаза, — как ты думаешь, что нельзя делать хорошим и воспитанным девочкам?
Наклоняется ближе ко мне, и я могу увидеть светлые блики в его темных глазах. От этого зрелища перехватывает дыхание. У него глаза, оказывается, не черные, как я думала. Синие. Настолько темнючие, что возникает визуальный обман.
— Пить и курить? — выдавливаю из себя улыбку.
Тимофей хмыкает. Засовывает руки в карманы брюк и вопросительно вздергивает бровь. Мол, продолжай, я внимательно слушаю. Значит, с этим я попала в яблочко. Хотя, в принципе, я и так не увлекаюсь ничем таким.
— Гулять и спать с мальчиками? — Его резкий вдох, раздувшиеся ноздри и глаза, наполненные бешенством, чуть ли не отправляют меня в эйфорию. — А клубы?
— Обойдешься, — рычит сквозь стиснутые зубы.
Его телефон прерывает нашу игру в угадай-ку, и я с облегчением выдыхаю.
— Да, — отвечает, не глядя, и хмурится.
Слышу визгливый женский голос, от которого внутри все неприятно сжимается. И это мне он запрещает общаться с другими?
— Я занят, Линда… — При звуке имени не выдерживаю и громко фыркаю, и тут же меня пронзают строгим взглядом. — Сегодня не жди, пока.
Кладет трубку, а я начинаю громко хохотать.
— Линда? Серьезно? Это что, имя элитной проститутки? — выпаливаю на одном дыхании и сгибаюсь пополам.
Живот отзывается спазмом от затяжного приступа хохота, а я не могу остановиться. Перед глазами встает образ престарелой путаны с дряблой кожей и сожжёнными перекисью волосами, приклеенными ресницами и в вызывающем одеянии, возлегающей на кушетке с позолотой. Линда, надо ж было додуматься!
— Ты на поворотах аккуратнее, пигалица, — недовольно шипит Тимофей, пряча телефон в карман.
— Ой, — перестаю смеяться и округляю глаза, — это что же, — несколько раз щелкаю пальцами — как это назвать? Будущая жена опекуна — кто она мне будет? — Тебя можно поздравить со скорой свадьбой?
Кажется, я слышу рык Тимофея, и мне это, признаться, доставляет дикое удовольствие. Это так круто — быть для него не пустым местом, и пофиг, что его трясет от меня, а глаза мечут молнии в попытке прикончить меня.
— Ты когда-нибудь договоришься, пигалица.
Хмыкаю и рискую приблизиться к его лицу. Щеку обжигает его дыхание, мое же застревает в легких.
— И что ты сделаешь, господин опекун? — мой голос звучит хрипловато и даже соблазнительно.
Зрачки Тимофея расширяются, пробуждая во мне желание отпрянуть, но я заставляю себя стоять на месте. Поворачивает лицо, оказываясь в паре миллиметров от моих губ, и прищуривается.
— Просто. Не. Беси. Меня, — чуть ли не по слогам произносит Тимофей и стискивает мое запястье.
Дергаюсь в попытке вырваться, но он сильнее.
— Хорошо, папочка, не буду.
А вот сейчас я точно перегнула, потому что Тимофей дергается, словно от удара, и отталкивает меня.
— Вот зараза мелкая… Точно выпорю, договоришься.
Разворачивается и уходит, оставляя меня в одиночестве и со спутанными чувствами. Надо что-то делать, а то вот такие перепалки меня до добра не доведут. Как бы избавиться от этой ненужной опеки?
Падаю на диван и включаю телевизор. Мне так проще собрать мысли в кучу, когда квартира не утопает в тишине. Нет ощущения, что разговариваю сама с собой.
Время почти час ночи, надо бы спать, потому что завтра я фиг встану в универ — еще и получу выговор за это. И во всем виноват будет этот тиран.
