– Вольготно без девчонок? Шпарите не передохнув. Куда «гёрлы» делись?
– Пошли за мороженым, кажись – откликнулся один из них.
Алёшу поразила бледность, почти прозрачность кожного покрова парня. Не успел он предположить причину такой аномалии, как появились три девочки.
Это были старшеклассницы, лезшие из кожи вон, чтобы выглядеть старше своих лет. Об этом кричала несусветного цвета и покроя одежда. На одной – балахон серо-буро- козявчатой (7) расцветки, на другой – ярко-петушиной окраски кофтёнка, третья облачена в ультрамодные из тонкой кожи тесные джинсы… Вот-вот лопнут. Выпендривались как могли, не ведая того, что со стороны их претензия на взрослость выглядела жалкой и смешной. Она проявлялась в поведении, словечках, нескромных телодвижениях… А где ещё проявить себя и показаться во всей красе?! Только в референтной группе, каждый член которой большой авторитет для другого. Раскованность, граничащая с вульгарностью, – показатель крутости. Явно старались перещеголять друг друга.
Демонстрируя бесцеремонность, втиснулись между мальчиками, оттеснив их на край лавочки. Впритык к Алёше уселась рыженькая с зелёными глазами. Стрельнула изумрудами в каждого по очереди и, откинув оранжевый шарф за спину, сорвала с эскимо обёртку, слизнула верхнее шоколадное покрытие.
– Мой кореш Алексей, – кивнув на друга, представил барышням Ник.
Девочки, занятые лакомством, едва взглянули. Только рыженькая, скосив в его сторону взгляд и выбросив вперёд ладошку, пропищала: «Хай! Я Лина». Она продолжала слизывать эскимо, высовывая розовый язычок, кончиком ловко подхватывая стекающую субстанцию так, что ни одна капля не пролетала мимо рта. Казалось, ничего важнее этого процесса для неё в данный момент не существовало. Поза в наслаждении… Обе другие гёрлы точь-в-точь повторяли её движения.
Ребята, зачарованные, бросали на девочек плотоядные взгляды, не догадываясь о спектакле, устроенном юными чаровницами. Мороженое в данном случае служило инструментом притяжения к своей особе, и, пользуясь им умело, (подворотня отточила) за отсутствием других навыков, старались сразить наповал любого, сидящего рядом. Они причмокивали алыми губами, вонзали сверкающие белизной зубы в холодное эскимо, закатывая глазки… Девичья душа жаждала внимания.
Об утолении жажды плоти то ли не помышляли, то ли гнева родителей остерегались. Любопытство любопытством, но и последствия, по признанию знакомых девиц постарше, вкусивших запретный плод, бывают аховые. Эти пока что вышли на тропу завоевания мужского интереса к себе способом без нежелательных последствий. Алёша усмехнулся: они не готовы, как и он. С той разницей, что он считывает их, а они нет.
– Чего молчим? – лукаво спросила Лина. Анекдоты кончились?
– А-а-а, хотите этот… – вздрагивающим голосом, предварительно прокашлявшись, произнёс бледнолицый, – вчера один рассказал:
– Папа мне всегда говорил: не ходи по злачным местам – там такое можно увидеть… – А ты ходил? – Ходил. – И что же там увидел? – Папу.
Алексей глотнул появившиеся во рту слюни. Не помогло, тошнота не исчезла. Незаметно, пока все закатывались в смехе, сплюнул, со злостью думая о том, что невольно становится героем анекдотов. Случайность или преднамеренность… Скорее, совпало. Как незнакомый бледнолицый мог знать о его истории?! Нонсенс, конечно.
После часового вялого трёпа «ни о чём» он собрался уходить. Скука. Кроме того, вокруг витало нечто, что его напрягало. Захотелось оказаться в своей постели, где он чувствует себя защищённым. Недавнее открытие, полученное путём собственных действий, освобождало его от смущения перед кем-либо, и, что ещё важнее – виноватости. Напротив, наедине с самим собой, какая тут вина, перед кем…
