Как-то вечером приняв душ и лёжа в кровати, почувствовал жжение в паху. Запустил вниз руку. Трогая мягкие части в промежности, он понял, что прикосновения приятны, и останавливаться не хочется. Осязания доставляли удовольствие. И сейчас, мелькающий перед глазами язычок Лины, слизывающий мороженое, странным образом вызвал зуд в паху, возбуждал и требовал определённых действий. Ему захотелось ласкать себя. Мгновения, когда напряжение покидало, выбрасывая из него горячую струю, приносили радостное облегчение. Ни с чем не сравнимое ощущение! Сладостное, до сих пор незнакомое, отдалённо напоминающее материнские ласки в детстве. Попрощавшись, он поспешил домой, чтобы в очередной раз испытать истому плоти и освободить её от донимавшего томления.
Ник оказался более осведомлённым в этой области. Превозмогая себя, выдавая свою сопливость с головой, Алёша, почти запинаясь, – а как иначе узнать, – поинтересовался однажды, а бывают ли у друга… такие минуты.
– Эрекцию имеешь в виду? – ничуть не смущаясь уточнил просвещённый в гормональных изменениях Ник. – Ещё как… И наклонившись к уху, произнёс что-то, поясняя, – мы так это называем… Новое слово смутило, краской прошлось по лицу Алёши, оставляя на нём багровый зигзаг… Термин означал тайное, не совсем благовидное, по его разумению, действие – рукоблудие.
Школа и занятия спортом служили паллиативным средством, отвлекая Алёшу от внезапно появившихся проявлений природы, однако женские фигурки, как назло, попадавшиеся на его пути чаще, чем раньше, вводили его в дрожь и волнение. Особенно их мягкие округлости. Он вдруг поймал себя на том, что стал обращать на противоположный пол пристальное внимание, чего раньше не наблюдал за собой.
Первые впечатления от женского тела у него связаны с мамой, когда в детстве он утыкался в её мягкую тёплую грудь, обхватывал ручками начинающие округляться бока и чувствовал себя самым защищённым ребёнком. Те времена прошли. Он вырос. И подобные ласки с матерью позволить себе не мог. Но он так нуждался в них… И когда видел девчонок с недавно оформившимися выпуклыми формами, так и подмывало коснуться, тронуть, пощупать девственно нетронутую плоть, невесть откуда и как всхолмлённую двумя бугорками…
Однажды он пошёл за девушкой. Она оказалась впереди него на тропинке, длинной диагональю пересекающей их зелёный двор. Сначала Алёша обратил внимание на хвостик из светло-каштановых волос. Он весело раскачивался вправо-влево в такт её шагам подобно маятнику. Взгляд скользнул от спины к талии, ещё ниже и остановился. Нет, припечатался…
Обтянутые тонким трико два полушария играючи подпрыгивали по очереди от попеременного переставления ног. Кеды и спортивное облачение говорили о том, что девушка с тренировки. Она шла с задором махая хвостиком, не подозревая, какие муки испытывает шедший за ней юноша. Он не спускал глаз с её крепких ног, переходящих в его воображении в непознанный, и оттого всё больше манящий, по рассказам сверстников, сексуальный рай. Как познакомиться? И внезапно представил разъярённое лицо Агаты, когда она отпихнула от себя Алёшу.
Тогда он очень испугался, хотя и не подал вида. Страх от перекошенного лица дочери друзей семьи надолго лишил его покоя, заронив в недрах его сознания предчувствие последующего невезенья. Чего он испугался? Гнева отца, если тот узнает, или боялся расстроить мать, или… Запоздалое недовольство собой всё чаще мучило: не стоило так набрасываться на Агату, но как говорится, поезд ушёл. Вернуть и исправить не получится.
