Через шесть мест от меня сидел мужчина в рубашке с золотым значком пилота, он искал свой бумажник; я заказала для него джин. Когда ему подали бокал, мой новый знакомый обрадовался и удивился. Через несколько секунд он, улыбаясь, тронул меня за плечо. Он оказался старше, чем я подумала вначале. Так даже лучше.
– Привет. Спасибо за джин.
– Не за что. Ты в пути?
– Прилетел из Лос-Анджелеса сегодня.
– Вот это да!
– Ничего особенного, на самом деле, – мой регулярный маршрут. А ты – тоже нездешняя?
– Нет. Уже нет. Ты пилот?
– Да.
– А ты главный пилот или второй пилот?
Он рассмеялся:
– Главный пилот.
Он рассказывал о своей работе. Вообще, это довольно скучно – слушать, как кто-то рассказывает о работе, но с ним все было иначе. Он говорил искренне. Рассказал о стажировке в Европе; о том, как ему в первый раз пришлось вести самолет самостоятельно. Его пальцы нажимали на воображаемые кнопки, тянули рычаги, во вспышках светомузыки я видела, как напрягаются его мускулы.
– Становишься бродягой, – объяснил пилот, – но с деньгами.
Первое время он постоянно нервничал – волновался о том, как будет приземляться в следующий раз. Когда засыпал в гостиничных кроватях, его накрывала паника. Сейчас же он стал самонадеян – настолько, что спит спокойно.
– Главный пилот. – Он все еще смеялся. – Так, чем займемся дальше?
Мы немного потанцевали, но остальные посетители оказались моложе, а мы недостаточно пьяны.
Я как завороженная смотрела на девчонок рядом со мной, они раскачивались в такт, их руки и ноги двигались одновременно. На всех – обтягивающие платья, и они хохотали, как одно многоголовое существо. Глядя на них, я нащупывала морщинки на шее и в уголках глаз. Пилот был сзади, его пальцы касались моих ребер.
– Можно поехать ко мне в отель, – сказала я.
– Завтра я улетаю. Не смогу остаться.
– Ничего страшного.
– Я не хочу разочаровывать тебя. Иногда…
– Я не разочаруюсь.
Как и обещал таксист, полил дождь. Улицы успокоились и блестели, в лужах плавали неоновые отсветы. Мимо проезжали только такси, но ни одна машина не остановилась; нужно было выйти на какой-нибудь оживленный перекресток.
По лицу пилота скользили огни рекламных щитов, я взяла его за руку.
– Мне кое-что понадобится от тебя, чтобы по-настоящему получить удовольствие. – сказала я.
– Вот как? – Он отвернулся, высматривая машину, но по тому, как дрогнуло его лицо, я поняла, что он улыбается.
В номере я первым делом открыла мини-бар, намереваясь достать нам что-нибудь, но пилот остановил меня и сел на кровать. Я сбросила платье, стянула и бросила на пол белье, опустилась перед ним на колени. Он рассматривал меня бесстрастно, как я и ожидала.
– Мне нужно, чтобы ты унизил меня, – сказала я.
Он сглотнул.
– Понимаешь, мне надо – больно.
Его пальцы подергивались. Мое лоно дрогнуло знакомой болью – застучало вторым пульсом. Я опустилась на кровать рядом с ним – животом вниз, положив голову на руки. Он поднялся, подошел ко мне; намерения ясно читались на его лице.
На подушке лежали шоколадки, и я подумала, что в номере побывала горничная.
Когда он ушел, я заказала ужин в номер и подумала наконец о Джей Пи. Получилось, будто он ждал полдня, терпеливо и неназойливо, пока я не вспомню о нем. Вот выпью еще немного и, может быть, позвоню ему. Я знала его рабочий номер, по которому он отвечал всегда. А может, я расстроена смертью Матери, сижу в Манчестере одна-одинешенька, и мне не к кому больше обратиться?!
