Затем я догадалась, что случилось с моим возрастом. Здесь год длился шестнадцать месяцев, но считать мне и тогда было лень. Я не могла вернуться назад, но в этом мире я выжила, я не умерла до конца, меня взяла под опеку добрая и любящая семья, а еще я могла научиться магии!
У меня впереди было несколько лет и весьма неплохие оценки, если верить моим аттестатам. Школу я сменила, переехав жить к дяде и тете, учителям сказали, что я перенесла травму, плюс год был потерян, и я принялась наверстывать. Четырнадцать лет учебы в школе, три года были у меня впереди, да, мне было трудно, особенно когда мои кузены осознали, что хотят быть геологами, где магия совсем не нужна, и от меня начали только отмахиваться. Я хотела в Академию Магии, я стремилась к этому, хотела узнать, как это работает, но…
Об этом я уже говорила. Тесты нельзя обмануть, как бы ты ни старался. В школе основы магии не преподают, это так же бессмысленно, как учить на уроке биологии оперировать, а на уроке физики — проектировать самолет. Книг и материалов в магнете по этой теме было немного, а те, что мне попадались, были невероятно сложными — формулы, расчеты, непонятные значки… Школьный курс физики и химии почти ничем не отличался от нашего, формулы работали точно так же, поэтому эти дисциплины давались мне легко. Сложности возникли там, где я не ждала: что язык, ставший мне родным — грамматика, — что литература, что фанданский, история и все, чего не было в нашем мире. Но я справилась, я уже была готова к тому, чтобы начать изучать магию, но получила отказ. «До восьмидесяти процентов», — сказала мне королева, и не то чтобы я без нее об этом не знала, но было обидно.
Но не умирать же из-за этого мне было во второй раз?
Я полюбила этот мир. Красивый, яркий, теплый. Как будто картинка из книги, почти идеальная. Здесь не было суровых зим и засухи, никто никогда не слышал о торнадо или цунами. Уже несколько тысячелетий не было войн, и, конечно, мне несказанно повезло с той страной, в которой я очутилась. Я не страдала по погибшим родным — но в этом вины моей не было. А еще я, конечно, после этой аварии научилась ценить и любить жизнь, какой бы она ни была.
И я поступила в обычный Институт Естественных Наук. Опять биология, потом — как я и хотела — медицина, но система высшего образования была немного другая: общие науки — два года, потом три — выбранная специальность, и я как-то очень случайно попала на кафедру судебно-медицинской экспертизы, проучилась там пару месяцев по общей программе и поняла, что хочу остаться. Я могу научиться видеть то, что не видят другие, погибший человек может именно мне открыть тайну своей смерти, я могу помочь правосудию покарать убийцу — и ни я, ни погибший никогда не солжем.
И до этого момента, Создатели тому свидетели, я ни разу не пожалела о своем выборе. К тому же мне здорово помогло то, что в том, другом мире я еще в школе изучала основы менеджмента — здесь эта дисциплина как-то упускалась из виду, не знаю уж почему. То, что все принимали за талант, на самом деле было почти что наукой, системой так точно, и, не имея серьезных практических навыков, я быстро выделилась как управленец, как руководитель, меня заметили, и вот результат: моя лаборатория, мое звание, моя репутация.
— Я не поеду на этом, — сказала я, приложив все усилия, чтобы выделить слово «это». И еще раз: — Это отвратительно.
