– читала она, –
Маскат, хоть и лежит на берегу Индийского океана, имеет репутацию самого жаркого и защищен от прохладных ветров скалистыми горами вулканического происхождения, лишенными какой-либо растительности…» В этой статье было много странно звучащих имен и названий, а также слов, которые требовали пояснения, таких как
автократический и
автохтонный. Она читала о женщинах в масках и многолюдных базарах, изобилующих странными людьми и необычными вещами. Читала об экзотических болезнях и спрашивала себя, на что они могут быть похожи и как пахнут – все эти подкожные гвинейские черви
[48], лихорадка залива
[49] и пупочный абсцесс
[50]. Постепенно, пока она читала, тиканье смолкло. Дождь прекратился, и она перестала ощущать запах копченой рыбы. Вместо этого появились ароматы розового масла, фимиама, зловоние пропитанной кровью колоды мясника в жарком, пыльном месте. Девочка была настолько поглощена своим занятием, что звук хлопнувшей входной двери заставил ее сердце бешено забиться. Братья вернулись, и она упустила шанс встретить их в надлежащей позе у подножия лестницы. Ее охватила паника, и от чувства разочарования сжалось горло. Мод подождала, напрягая слух, когда мальчики протопают в гостиную поздороваться с Антуанеттой. Вот они с грохотом взбегают по главной лестнице, а затем врываются в кухню – вечно голодные, нетерпеливые. Они, похоже, производили больше шума, чем на это способны два отдельно взятых ребенка. Затем она разобрала, хоть и с трудом, хриплый смех кухарки – та любила мальчиков за нахальство и хороший аппетит, хотя и напускала на себя сердитый вид. Читать Мод больше не могла. Она уставилась на страницу, слушала и ждала, надеясь, что братья разыщут ее, а не исчезнут в бильярдной или останутся сидеть с матерью, чтобы наперебой рассказывать ей обо всем, что видели, слышали или делали, и строить планы на каникулы, что было совершенно бессмысленно, поскольку они знали, что решения все равно откладывались до возвращения отца. Но чем бы они ни занялись, они не пошли искать младшую сестру. Мод терпеть не могла жалеть себя. Она презирала такое занятие и вместо этого предпочитала прикусывать нижнюю губу, пока та не начинала распухать и во рту не появлялся привкус крови, после чего ей приходила в голову мысль, что это занятие, пожалуй, лучше прекратить. Минуты шли и превратились в длинные, мучительные полчаса, после чего Мод решила остаться на антресоли
навсегда, так как она слишком зла и обижена, чтобы когда-нибудь сойти вниз и напомнить Джону и Фрэнсису о своем существовании.
Спустя некоторое время она услышала, как горничная Клара зовет ее к чаю. Желудок заурчал в ответ, но она все еще не могла спуститься. Она устала сидеть на полу, левая нога затекла, и в ней покалывало, но страдалица лишь прижалась спиной к полкам, лелея уязвленное самолюбие. Возможно, она больше никогда не увидит братьев. Бедняжка попыталась представить себе выход из положения: она станет полностью их игнорировать, проявляя к ним совершенное равнодушие, раз они ведут себя с ней именно так. Это нетрудно – в этот миг она ненавидела их обоих. Правда, летние каникулы будут долгими, скучными и одинокими, если она не станет играть с братьями или если они откажут ей в праве принимать участие в их приключениях. Отчаяние заставило ее снова прикусить губу, но тут дверь библиотеки, издав тихий стон, открылась, и затворницу посетила надежда. Она взяла журнал и уткнулась в него. Щеки ее запылали, когда раздались скрип лесенки и шаги по антресоли. Кто-то наконец пришел, чтобы вызволить ее из одиночества, и знал, где искать. Ей отчаянно хотелось узнать, кто это. Фрэнсис, ее младший брат, или Джон, старший. Но не могла же она просто вот так взять и взглянуть. По какой-то причине, которая была слишком сложна для ее понимания, она не решалась этого сделать.
