* * *
Они вошли в «Экипаж», как к себе домой. Четверо развязных мужчин лет тридцати, брутального вида — широкоплечие, бритоголовые. Они уселись за два столика, и один из них положил ноги на стол, как ковбой в вестернах. Естественно, я тут же подошла и напомнила, что мы все же находимся не на Диком Западе. Незнакомец снисходительно хмыкнул, но ноги убрал. Мужики огляделись и попросили виски. Я сказала, что как таковой алкоголь мы не держим, зато могу предложить кофе и пирожные. Но пирожные этих джентльменов не заинтересовали, они даже как-то обиженно фыркнули — дескать, неужели они похожи на людей, интересующихся пирожными?!
— Тогда, может, эспрессо-корретто?
— Че за хрень? — не слишком вежливо спросил тот, что был наглее всех — кучерявый широкоплечий мужик в черном кожаном плаще.
— Стандартный эспрессо с добавлением незначительного количества ликера «Baileys» или виски «Jameson».
— А можно в виски добавить незначительное количество кофе? — хихикнул «кожаный».
Я оценила его чувство юмора хмурым взглядом.
— Типа, изысканное заведение? — насмешливо подмигнул он. — Типа, да, — отрезала я. — Чем обязаны? Вы, наверное, перепутали кофейню с каким-нибудь развеселым рестораном? — Хозяйку позови, — сказал «черный плащ». «Интересно, это рэкет? — успела подумать я. — Но вроде лихие девяностые канули в Лету… Странно». — Я вас слушаю. Я — хозяйка.
— Значит, Юлька теперь работает здесь? — спросил незнакомец.
— А, так вы… — До меня стало доходить, кто к нам пожаловал.
— Вован, — с достоинством кивнул Вова.
Душевного разговора у нас не получилось. Владимир, он же Вован, в довольно бесцеремонной форме заявил, что Юле следовало бы вернуться, пасть ему в ноги, попросить прощения, и он, может статься, ее простит. Я вежливо сказала, чтобы он не ждал — Юля ему в ноги падать не станет и вообще к нему не придет, и хорошо бы ему это понять, чтобы не портить жизнь ни себе, ни ей. — Мне надо с ней поговорить, — потребовал Вован. Я ответила, что разговаривать она с ним не будет и, настаивая, он оскорбляет ее женское достоинство. А Вован с места в карьер пообещал мне кучу проблем и расписал, что ждет кофейню, если Юля останется тут работать. Перспективы, обрисованные Вованом, выглядели безрадостно — кафе подожгут, его закроет тайная канцелярия санэпидемнадзора или в нем устроят еврейский погром. «Ну и что тебе, хозяйка, больше нравится?»
Из вышеперечисленного мне не нравилось ничего, и я сказала Вовану, что зря он так горячится, все-таки мы живем не в Чикаго тридцатых годов, а в правовом государстве, и…
— Закрой пасть! — рявкнул Вован.
Я не удержалась от иронии и вежливо спросила: — Уважаемый Владимир, а на хрена ботать по фене, если мы все здесь интеллигентные люди? Вот я его озадачила!
Вован надолго замер в позе задумавшегося Вольтера и спустя значительно выдержанную паузу гаркнул: — Не выделывайся, дура!
На прощание он настоятельно посоветовал мне подумать, сунул свою визитку: Вован оказался директором охранного агентства и помощником депутата, короче, крепко стоял на ногах — не подкопаешься. Уходя, парни душевно хлопнули дверью.
Я нашла Юлю в подсобке. От страха она едва не спряталась в духовом шкафу. С перекошенным от ужаса лицом она повторяла: «Это был он!» — Ты так говоришь, словно бы это был граф Дракула. Ну, приходил какой-то Вован, подумаешь, зачем его демонизировать?
