Если бы Андрей хоть раз поинтересовался, как я жила, я бы рассказала ему. Но он не спрашивает. Ему не неинтересно. В наших отношениях ничего не меняется. Мы разговариваем только по делу, сплю я в комнате для гостей и лишний раз стараюсь не попадаться на глаза, когда Андрей занят. Но каждый день он подходит ко мне — или на кухне, или в ванной, или в гостевой спальне — вжимает лицом в стену и грубо берет. Так, как хочется только ему. Он не заботится о моем удовольствии, не старается доставить мне оргазм. Делает приятно только себе.
А мне все равно хорошо. Руки Андрея, его сбивчивое дыхание в затылок, большой горячий член внутри — все это заставляет дрожать от наслаждения. Во мне снова просыпается женское начало, которое я давно похоронила. Если я не успеваю кончить во время секса, то практически сразу довожу себя до пика сама.
Я не чувствую себя униженной или оскорбленной от такого отношения со стороны Андрея. То, что он в принципе разговаривает со мной, — уже достижение. А находиться у него дома и иметь возможность прикоснуться к частичке его закрытой души — счастье, о котором я не смела мечтать.
Я ухожу с головой в открытие школы. Провожу собеседования с педагогами, контролирую обустройство помещения. Полностью погружаюсь в этот процесс, горю им. У меня появилось любимое дело, и я просто безмерно благодарна Андрею за помощь. Хоть ему и не нужна моя благодарность. Я не спрашиваю, что будет со школой после суда. Андрей закроет ее? Даже если и так, то хотя бы несколько месяцев у меня будет занятие, которое делает меня счастливой.
Я вообще стараюсь не думать о жизни после суда. Мне главное вернуть Киру и заняться ее здоровьем. А потом я как-нибудь справлюсь. С Андреем или без него.
— Удалось найти эскортницу по имени Лада, — говорит однажды вечером Андрей, доставая из пакета контейнеры с едой из ресторана. Он наотрез отказывается есть то, что готовлю я. Каждый раз под надуманными предлогами типа того, что мясо не так пахнет или ему не нравится, как выглядят помидоры в салате. — Но она уже не работает.
— С чего бы ей сейчас работать, — а вот я наоборот не ем то, что Андрей привозит из ресторанов, хотя он всегда заказывает на двоих. Мы вообще не завтракаем, не обедаем и не ужинаем вместе. Мы же не семья.
Кофемашина заканчивает готовить мой капуччино. Беру в ладони горячую кружку и делаю глоток.
— Зато ее фотографии все еще опубликованы на сайте агентства, — Андрей включает планшет и быстро бьет по экрану. — Это она? — поворачивает экраном ко мне.
Приглядываюсь. Новую шлюху Макара я в дела только один раз.
— Да, она.
— Отлично! — Андрей принимается делать скриншоты. — Звонил адвокат твоего мужа. Они дают еще одну встречу с Кирой, но уже в присутствии Макара.
По позвоночнику пробегает озноб. В нашей с Макаром семейной жизни было не только плохое. Хорошего тоже много было. Но мне так и не удалось побороть внутренний страх перед ним. Даже в самые счастливые дни, особенно когда родилась Кира, где-то внутри меня в присутствии Макара тряслись поджилки. Вот и сейчас волнение разбегается по венам. Пальцы начинают подрагивать. Перемена в моем состоянии не остается незамеченной для Андрея.
— Что-то не так?
— Почему Макар хочет присутствовать?
— Наверное, чтобы давить на тебя и ребенка психологически. В его отсутствие ваша встреча прошла не так, как он хотел.
Молчу, разглядывая молочную пенку в кружке.
