Кира недовольно опускает глаза в книжку. Здорово же Макар промыл ей мозги. Я стала врагом номер один.
— Кира, я не бросала ни тебя, ни папу, — вкрадчиво повторяю и накрываю ладошку дочки своей. Она не одёргивает руку, но и не сжимает мою в ответ.
— Тогда почему вы разводитесь? — тихо спрашивает.
— Потому что твой папа захотел развестись.
— Тогда почему он сказал, что ты нас бросила?
Вздыхаю.
— Я не знаю, зайчик, — вырывается с отчаянием. — Я правда не знаю. Но я так хочу, чтобы ты поверила: я не бросала тебя, милая. И папу тоже не бросала. Я очень тебя люблю.
— А папу любишь?
На мгновение теряюсь с ответом. Кира ждёт.
— Почему ты спрашиваешь?
— Папа тебя любит.
Сглатываю тугой ком в горле.
— Ты ошибаешься. Папа теперь любит тетю Ладу.
Кира отрицательно мотает головой.
— Папа любит тебя, — повторяет. — Ему очень грустно без тебя. Он часто смотрит ваши с ним фотографии в альбоме.
О Господи. Внутри все холодеет. Вот зачем Макар это делает? Сам же захотел развестись, сам выгнал меня из дома, сам подал на развод. Я бы никогда не инициировала расставание первой. Этого захотел Макар.
— Папе очень грустно без тебя, — на мгновение замолкает. — И мне тоже грустно, — добавляет тише.
— Зайчик, — с новой силой сжимаю худенькую ладошку Киры. — Я с тобой, я тебя не бросаю. И никогда не брошу, слышишь?
Обнимаю Киру, прижимаю к себе. Дочка утыкается лицом мне в свитер и начинает тихо плакать. Мое материнское сердце обливается кровью. Кира так страдает из-за нашего с Макаром развода. Зачем он все это затеял? Чего собирался добиться? Только всем хуже сделал.
Кира так и засыпает в моих руках. Аккуратно перекладываю дочь на кровать и укрываю одеялом. Ее надо перевозить в другую больницу, туда, где лечили раньше. В эту больницу Киру привезла скорая, но глупо рассчитывать на какое-то нормальное обследование здесь. Это должны делать врачи, которые наблюдали Киру с самого начала.
Тихо выхожу из палаты и звоню нашему доктору. Коротко пересказываю случившееся и договариваюсь о том, чтобы нас перевели, когда состоянию Киры ничего не будет угрожать. Как только кладу трубку, приходит сообщение от Андрея:
«Я привёз вещи»
Спускаюсь на первый этаж, Андрей стоит возле охранника. В первый раз ему дали пройти, а сейчас уже не пускают.
— Ты так и не написала, какие вещи привезти, я собрал то, что сам посчитал нужным.
— Спасибо, — принимаю небольшую дорожную сумку.
— Завтра утром по дороге на работу могу ещё что-нибудь привезти. Подумай, что требуется тебе или ребенку.
— Хорошо.
— Как она?
Приглядываюсь к Андрею. Ему правда интересно состояние моей дочки? Или спрашивает лишь бы что-нибудь спросить?
— Нормально. Я разговаривала с врачом, который постоянно наблюдает Киру. Надо перевозить ее в другую больницу. Сделаем это, когда Кире точно ничего не будет угрожать.
— Это платная больница?
— Да.
Лечение там недешевое. Придётся разговаривать с Макаром, чтобы оплачивал. Моих денег едва ли хватит на неделю пребывания в больнице, а ведь еще обследования нужны.
— Тогда жду от тебя точную сумму, которая потребуется.
— Зачем? — не понимаю.
— Чтобы оплатить лечение.
Смотрю на Андрея, опешив. Он что, собрался оплачивать лечение моей дочки?
— Макар оплатит, — отмираю.
— Нет. Суду неплохо бы увидеть, что ты тоже можешь финансировать нужды ребенка.
— У меня нет таких денег, а от тебя я больше не возьму. Мне тогда всю жизнь придётся отрабатывать, — горько ухмыляюсь. — Не хочу быть чьей-то рабыней.
