– Не смей! – делаю порывистый шаг вперед и тычу пальцем в его крепкую грудь. Голую грудь, потому что рубашка расстегнута на несколько верхних пуговиц. Это кажется слишком интимным. Особенно расстояние между нами, которого теперь нет.
Больше слов из себя выдавить не выходит. А Кирилл опять недобро ухмыляется и отступает в сторону, вроде бы позволяя мне пройти. Только вот мне приходится протискиваться мимо, потому что он все еще занимает весь проем. Я трусь о его грудь и без того стоящими сосками, а моя фантазия дорисовывает твердость у него штанах. Щеки пылают. Я зла, раздосадована, мне обидно, хочу плакать… но больше всего на свете мне в эту самую минуту… стыдно. За себя. И свою жизнь.
Потому что Кирилл прав. Я потеряла себя и без Матвея ничего стою.
Другая я из прошлой жизни, для которой парни были далеко не на первом месте и которая зацепила Матвея, высказала бы Кириллу Новикову все, что о нем думает. Сказала бы что-нибудь дерзкое, что-нибудь, что стерло с его лица это раздражающее выражение превосходства и скуки…
Не прощаясь ни с кем и направляясь прямиком на улицу, я думаю о том, что на мгновение мне даже показалось… не знаю, может, что во взгляде Кирилла я видела поощрение к этому. К бунту. К сопротивлению. К продолжению этой перепалки, из которой мне ни за что не выйти победителем. Горько ухмыляюсь, подзывая дежурящие на парковке такси и отдаю единственную наличную купюру, которая у меня есть.
Жаль, но правда заключается в том, что сейчас я способна лишь на одно – на побег. И мы оба это прекрасно понимаем.
Кирилл
Мот намекает на секс втроем уже неделю. Думает, видимо, что я долбоеб, и не распознаю его знаки. Медленно действует, подступается, я даже удивлен его тактическим рвением. Обычно младший брат действует сгоряча и не думая. Напролом. Но не в этот раз.
Интересны его мотивы. Особенно посвящать меня в подробности своей интимной жизни. Он и раньше болтливым был, хвастаясь каждой победой, но это уже слишком. Девок мы с ним не делили. Максимум – трахались в соседних комнатах. Ну ржали, чья громче стонать будет. Все. У меня были близняшки на Бали. Мот вроде бы тоже пару раз развлекался подобным образом. Но тереться членами с братом, чтобы в одну дырку залезть, я не намерен.
Делаю крепкую затяжку, фильтр тлеет на глазах. Запрокидываю голову и выдыхаю дым в потолок заброшенного ночного клуба, где назначил встречу Мот. Думал, будет весь день отсыпаться, потому что вчера у Алика нажрался в хламину, но он позвонил. Подтвердил, что все в силе. Только, сука, опаздывает, как всегда. Ненавижу в людях эту черту. Больше ненавижу только, наверное, когда не отвечают за свои слова.
Тушу ногой окурок, которыми здесь устелен весь пол, когда слышу, как со скрипом открывается проржавевшая входная дверь. А после снова молчат. Уже хочу окликнуть брата, но это оказывается не он. И каждая мышца в теле напрягается в протесте. На хера она здесь? Хочется позвонить Моту и для профилактики дать пизды. Но вместо этого, не выдавая своего присутствия, я наблюдаю за сучкой. Кажется, что я никогда так сильно не ошибался в людях.
И как, блять, далеко ты зайдешь девочка Даша? И ради чего?
Другой казалась. В день, когда они познакомились с Мотом, я тоже был там. Модный бар, девичник. Она громче всех орала, что им с подружками не до парней и что девушки тоже могут просто хотеть выпить в приятной компании субботним вечером, не привлекая самцов. На вопрос Вадима, друга Мота, зачем тогда они вырядились, как на красную ковровую дорожку, послала его прямым текстом.
