– Ты не забыла про конфеты с лакрицей? – набросилась Эффи на сестру. – Иначе я тут же отправлю тебя за ними обратно! Эти конфеты мне даже снятся. Впереди у нас просто прекрасное время! Не могу дождаться, когда начну показывать вам все местные достопримечательности.
– Попрошу тебя, Пенни, присмотри за ней! – обратился Уолтер к свояченице. – Строго следи за тем, чтобы она отдыхала после обеда и не выходила лишний раз на жару.
– Не волнуйся! – вставила слово Диана. – Мы теперь обе дипломированные сестры запаса. Даже значки имеем. Правда, Пенни?
Первые несколько дней девушки привыкали к жаре. Они выбирались только на вечерние прогулки, когда небо розовело от лучей уже заходящего солнца. Потом наступало время ужина в фешенебельных ночных клубах, где было полно иностранцев, развлекавшихся в компании своих коллег и знакомых. На всех этих заведениях лежал отпечаток рафинированной роскоши и богатства, резко контрастировавших с бедными кварталами города, мелькавшими за стеклами их лимузина.
Сам город оказался небольшим, но очень элегантным, фасады домов были выкрашены преимущественно в белый цвет, который буквально слепил на ярком солнечном свету. Широкие бульвары, обрамленные рядами стройных кипарисов, площади в окружении апельсиновых деревьев и цветущих кустарников розового олеандра. Все тротуары на площади Конституции заставлены синими столиками открытых кафе. Усевшись за одним из таких столиков, можно было часами наблюдать снующую мимо толпу прохожих или в полной мере наслаждаться роскошью гранд-отеля «Бретань», опять же наблюдая за тем, как прожигают жизнь богатые постояльцы.
Пенни каждой клеточкой своего тела впитывала в себя раскаленное тепло тех мест, которые ранее видела только на открытках: Парфенон, Акрополь, запутанные лабиринты улочек района Плака. Они бродили по городу в сопровождении надежного эскордахта из числа сотрудников посольства, которых специально приставил к ним Уолтер. Вместе они трапезничали на открытых верандах, наслаждаясь блюдами местной кухни. Узкие полоски осьминога с йогуртом, приправленным острой горчицей и мятой, насыщенный, густой соус с обилием бобовых и трав, золотистая фета, обильно сбрызнутая оливковым маслом, еще теплые, прямо с огня пирожные с заварным кремом.
И все вокруг радовало глаз необыкновенно ярким многоцветьем. С кованых решеток балконов свешивались целые заросли цветущей герани с пурпурно-алыми соцветиями, стены домов были обвиты бледно-сиреневыми глициниями, чернильно-синие цветы ипомеи устилали буквально каждую пядь свободной земли, а рядом пенное облако прицветника, багряного, пурпурного, розового. В голове Пенни сами собой всплывали полузабытые фразы, и, к немалому удивлению, она обнаружила, что кое-какие обрывки разговоров ей понятны. Люди здесь разговаривают только на повышенных тонах, интонации у всех резкие, отрывистые, словно приказы отдают. Но чем дольше она общалась с местными, тем больше в ней крепло чувство, будто ей давно знакома эта речь. Вот с чтением проблем было гораздо больше. Какая жалость, что ее, в отличие от брата, не учили древнегреческому.
Вилла Эвадны была прелестной: стены дома цвета розового бланманже, прохладные мраморные полы, высокие потолки, элегантная деревянная мебель. Ставни на всех окнах были закрыты наглухо. В летнее время года солнце здесь – главный враг: мгновенно выцветает обивка и рассыхается дерево. На ночь обычно включали вентиляторы, прикрепленные к потолку. Они мерно жужжали, немного разгоняя ночную духоту. Но все равно Пенни спала под одной только простыней и сеткой от мошкары и просыпалась рано утром, с первыми лучами солнца, уже заранее изнемогая от грядущего зноя.
