Девушка под сенью оливы - страница 57

Я уселась под кедром и отхлебнула еще немного виски. Когда я видела Афины в последний раз, город лежал в руинах. Повсюду громоздились развалины и кучи мусора. Среди этого хаоса могли обитать только крысы, да еще полчища тараканов. А интересно взглянуть на Афины, восставшие из пепла. К тому же не забывай, подумала я назидательно: тем, кто ты есть сегодня, ты обязана этому городу. Афины обучили меня науке выживания, Афины открыли мне, какой упорной и непреклонной я могу быть в минуту испытаний. Но самое главное, Афины подарили мне, пожалуй, лучшую подругу всей моей жизни.

Я повернулась и медленно побрела домой, чтобы снова занять место в кресле. Завтра я уже буду спать далеко от родного дома. Занимался рассвет, а я все продолжала бодрствовать и вспоминать, вспоминать, вспоминать…

Пенни содрогнулась от холода, скорее внутреннего, и тут же попыталась забыть о том, как не гнутся от холода пальцы, которыми она тщетно старалась разрезать рукав замерзшей гимнастерки на раненом. Сейчас главный враг этого несчастного – гангрена. Пули уже сделали свое черное дело, но пока его доставили с поля боя на перевязочный пункт, потом трясли на самодельных носилках, прошло много времени, а всюду снег, грязь, холод. В запасе у них только считаные часы, а дальше – заражение и все остальное, что ему сопутствует.

Она мельком взглянула на пепельно-серое лицо раненого. Да, сейчас его жизнь всецело в ее руках. Она вздохнула, вспомнив, как браво маршировали солдаты греческой армии по улицам Афин, отправляясь к северным рубежам страны, как клятвенно заверяли они приветствующих их горожан, что защитят Грецию от вражеского вторжения. И девушки, стоя на балконах, восторженно посылали им воздушные поцелуи и бросали букеты цветов. Не так ли восторженно вели себя и их матери, когда провожали солдат уже другой войны на страшную бойню на Сомме? И вот юный солдатик лежит перед ней – беспомощный, бессильный, с отмороженными пальцами, в куцей армейской форме, никак не пригодной для тех морозов, которые установились в последнее время в горах. Одна из самых суровых зим за минувшие десятилетия.

Куда подевались те беззаботные жители Афин, готовые танцевать всю ночь до утра и стрелять в воздух от радости, что их премьер-министр Метакис отверг в октябре требования, выдвинутые Муссолини, произнеся свое знаменитое охи, что означает «нет»? Сегодня все они оплакивают своих сыновей и братьев. Смерть собрала богатый урожай на полях сражений: полегли лучшие из лучших, вся молодежь. Да, одержан ряд побед – но какой ценой одержаны эти победы над таким же плохо вооруженным противником, как и они сами? Слишком много жертв, слишком велика цена, заплаченная за сиюминутный успех.

Наконец Пенни удалось раскрыть рану, и в первую минуту она испытала нечто, отдаленно похожее на шок. Вот что могут сделать грязь и лед с человеческим телом. Скольких замерзших, впавших в ступор людей они отхаживали в своем полевом госпитале с помощью обыкновенного теплого бульона, горячего чая или печки, если находили дрова для того, чтобы растопить ее. Раны аккуратно перебинтовывались, пораженные участки тела обильно смазывались лизолом, заливались жидким парафином. А если было уже слишком поздно, то за дело брались врачи, ампутируя все что можно.

Какие нечеловеческие страдания переносили эти люди и все же находили в себе силы улыбнуться при виде молоденькой медсестры. Раненые называли их ангелами милосердия и были благодарны каждой из них за участие и помощь. А как часто при виде того, как гаснет свет в глазах очередного юного солдатика, Пенни хотелось зарыдать навзрыд. Но времени на оплакивание не было. Работа в их полевом госпитале с временным освещением, с допотопной системой отопления велась круглосуточно. Врачи и медсестры отчаянно сражались за жизнь каждого раненого, стараясь, чтобы у тех хватило сил дожить до того момента, когда их перевезут в стационарный госпиталь. Увы, многие не доживали. А сколько умирало еще по пути с поля боя до перевязочных пунктов.