— Ты мне понравилась. Чем я плох?
— Да я тебя не знаю! Мне от тебя нужны только мои духи! И ты меня не знаешь. Может, я чёрт знает кто, чёрт знает откуда и вообще опасный криминальный элемент себе на уме.
— Если я отдам тебе духи, — ты коснулся кончика моего носа своим. — Ты сбежишь.
— Почему? Ты так в себя не веришь? — ты поморщился в ответ и сжал вместо бедра мою талию, наваливаясь сильнее, так, что я остро ощутила, как ты не хочешь моего побега.
— Знаешь, — усмешка, ты отвернулся, — я не создаю впечатления интересного парня. Я обычный заносчивый мажор, которому всё достаётся легко. Это очень честные и справедливые слова, которые говорили мне все бывшие. И не то, чтобы я им верю, — ты подался вперёд, скользя по моему телу своим. И это даже на петтинг уже слабо похоже, с учётом того, что платье моё давно задралось, а тебе можно было бы только джинсы приспустить и вуаля - случайный секс готов! И ты его нагло провоцировал и имитировал, давая понять всю серьёзность своих намерений.
Я вцепилась в плед, на котором лежала, запрокинула от неожиданности голову и втянула сквозь зубы воздух, а ты с улыбкой вернулся назад, повторив всё ещё раз. Твои кудряшки коснулись моего лба щекоткой.
— Так вот, — голос опустился до пошлого тихого. Я зарычала, не в силах от тебя избавиться, — я не верю в это, но доля правды тут есть. Мало кто тратит время, чтобы со мной познакомиться, понимаешь? Потрахаться, в… — ты снова, собака, это сделал. Я снова выгнулась и вцепилась в плед, даже зажмурилась, чтобы ты не видел моих жалких щенячьих глаз. Этот странный петтинг был хуже развратного соития. — … кафешку там сходить. Подарков выпросить… И всё. Потом я говорю им, что о них думаю, и они… — ты засмеялся, в очередной раз прижимаясь сильнее, — … и они говорят, что я худшее, что с ними случилось. Но понимаешь, — я сама не поняла, в какой момент вместо пледа схватилась за твои плечи. — Я никогда не выбирал их сам. Они приходили, и я смирялся с этим приятным фактом. А ты..
— Я что, какая-то особенная? — я с ужасом поняла, что голос у меня стал отвратительно хриплым.
— Не представляешь насколько, — ты набросился на меня с поцелуем и не отказывал себе в удовольствии шарить своей ручищей, смело лезть под и без того не особо закрытое платье, и всё такое.
Ни стыда ни совести. Но язык мой, враг мой, он уже сталкивался с твоим, не уступая в желании сближения. Я была какой-то марионеткой, которая начала сдаваться искусителю, а ему-то этого и не хотелось.
Я прекрасно понимала, что дам тебе — и пиши пропало. Ты может даже вернёшь духи, но это будет так.. прощальный жест. Ты хотел игры. Настоящей, подростковой. Конфетно-букетной. Кофейно-винной. Хотел, что бы я, как красавица чудовищу, подарила тебе поцелуй истиной любви, ну или что-то в этом духе, не сильна я в сказках.
— Стой! Стоять! — я через силу оторвалась от тебя, но напоследок ты больно укусил меня за губу, пропустил её между зубами, облизал и залюбовался результатом трудов. Хорош, ничего не скажешь, — Я не вижу причин, чтобы ты меня…
— Ох, женщины, ужасные вы..., — взмолился ты, крепче прижимая меня к себе. Твоя рука уже должна была отсохнуть, держать эту тушу на весу, — Хочешь услышать историю “Почему ты?”.
Я кивнула, хотя не хотела. Просто тянула время и рассчитывала перестать быть интересной. Нет, ты мне мо-ожет и нравился, но не настолько, чтобы отдаваться по первому требованию или соглашаться на твои дурные идеи. Ты же просто захотел новую игрушечку. Даже не скрывал этого.
