Ричи захотелось что-то сделать, им овладел какой-то лихорадочный зуд, в результате он написал пару писем по интернету. Его просто подмывало кому-то рассказать о том, что с ним случилось, но при этом его чувства метались между желанием поделиться, со стремлением наоборот все скрыть и никому ничего не говорить, как можно дольше, а лучше вообще никогда, потому что если посторонние узнают, то все исчезнет.
Он вертел свой телефон в руках и пальцы нашли телефон жены, но до нажатия на вызов дело не дошло. В конце концов он позвонил матери:
– Здравствуй, мой дорогой, – отозвалась она. – С тобой все в порядке, как ты себя чувствуешь?
– Чувствую себя прекрасно, – поторопился успокоить он, – я выходил… выезжал на прогулку, спускался в метро.
– В метро-то зачем! – возмутилась мать. – А если тебя кто-нибудь толкнет?
– Ничего не случится, разве что… – схохмил Ричи, – вытолкнут на рельсы, но я выезжал совсем не для этого, наоборот, настроение хорошее, дай думаю прошвырнусь.
– «На рельсы», что ты такое говоришь! – предполагаемо возмутилась мать.
– Мама, я захотел поехать на Золотую гору, – сказал он.
– На золотую гору? – не поняла она. – На какую еще золотую гору?
– В детстве ты мне читала сказку о том, как один бедняк решил пойти на Золотую гору,– пояснил Ричи, – после того как к нему под видом бедного монаха пришел хозяин этой горы.
Неужели не помнишь: «Давным-давно, далеко-далеко от Токио, среди зеленых полей, у небольшой речки с чистой, прозрачной водой, бежавшей по камешкам, жил Кензо Синобу. Он был страшно беден, жил впроголодь, но никогда не жаловался на свою судьбу».
Мать помолчала, задумавшись, потом неуверенно продолжила:
– Там было что-то такое: «Однажды зимой три дня подряд шел снег… В сумерках на третий день кто-то постучал снаружи в дверь его дома». Кензо вышел на улицу… Увидел всю засыпанную снегом фигуру незнакомого монаха. Да, что-то вспоминаю, я ведь несколько раз читала тебе эту сказку и вот даже сама запомнила. Но сейчас-то ты взрослый и… ты живешь если не на самой Золотой горе, то по крайней мере нельзя сказать, что «далеко-далеко от Токио».
– Может быть я вовсе не Кензо, а странствующий монах, – предположил Ричи. – И путь мой длинен. Я сбился со своей дороги и долго блуждал, пока не заметил мерцавший впереди огонек…
– И кто этот добрый человек, что пожалел путешественника, но стесняется пригласить его в свой бедный и грязный домишко? – спросила мать. – Уж не Джанко ли пришла?
– Увы, Джанко занята работой, – пояснил Ричи, – и устройством своей личной жизни.
– Это все наветы, не верь, – возразила Тэкера, но как-то не очень уверенно. – Ну если не Джанко, тогда кто соблазнился на твою старую убогую циновку?
Ричи грустно улыбнулся и помолчав сказал:
– Никто не соблазнился, мама. Но если бы кто-то постучал в мою дверь, я бы, конечно же, открыл ее. Ведь ты меня учила, что гостеприимство – это важное качество, которое должно быть у каждого человека, независимо от бедности или богатства его обстановки.
Тэкера согласилась:
– Да, Ричи ты прав. Гостеприимство – это знак уважения к другим и желание помочь им. Мы с отцом всегда будем рады гостям в нашем доме, даже если гость окажется странствующим монахом. Или монашкой.
Потом, может быть решив, что ее намек может быть воспринят сыном неверно добавила:
– Я горжусь тем, что у меня такой замечательный сын, который любит принять гостей…
