Папе-Б не оставалось ничего другого, кроме как разыскать Папу-П, который, оставшись один, воспитывал меня по второму кругу и отвечал на неудобные вопросы друзей, почему он выглядит старше.
Так, в двенадцать лет, я узнала, что у меня три отца, один из которых живёт единственным днём, второй воспитывал меня дважды, а третий пропустил половину моей жизни.
– Мне всегда казалось странным, что все твои родственники очень похожи, но я не думал, что всё так запутанно, – говорит Клим, и я чувствую: несмотря на все сомнения, он верит. – Вот только зачем ломать машину времени?
– Потому что они хотят попробовать ещё раз. Попытаться сделать так, чтобы остался только один. С памятью всех или нет – не знаю, да и не важно это. Я привыкла, что у меня три отца. Они разные, и каждого я люблю по-своему. Но ведь время странная штука. Может быть, ничего не получится, может быть, они исчезнут, а может, действительно останется только один. И возможно, случится ещё кое-что.
– Что?
– Мы никогда не встретимся, – я чувствую, что Клим крепче сжимает мою руку.
Тихонько входим в дом, стараясь никого не разбудить, и спускаемся в подвал. Я зажигаю свет, показывая Климу на стоящую в углу машину. Массивная круглая площадка, внутри которой запрятаны механизмы и вынесенный наружу пульт настройки.
Подбираю обломок трубы, отдаю его Климу, а сама хватаю гаечный ключ с верстака. Мы подходим ближе, и я чувствую, что мне не хватает смелости сделать первый удар.
Выручает Клим. Он резко, с выдохом, бьёт по пульту, и металл прогибается. А секунду спустя мы уже вместе исступлённо, словно погрузившись в религиозный транс, наносим удар за ударом. Подбадриваем друг друга криками и, кажется, улыбаемся от дикого, не похожего ни на что, животного счастья.
* * *
Как ни странно, но на шум никто не сбежался, хотя наш погром наверняка слышно далеко вокруг. Мы тяжело дышим и сидим на обломках машины времени. Варвары, вторгшиеся в Рим, чтобы разрушать и властвовать.
– Так что насчёт жены? – спрашиваю я в ожидании, пока кто-нибудь из отцов – а то и все вместе – не спустится и не застигнет нас на месте преступления.
– Говорю же, нет никакой жены, – отзывается Клим.
– А кольцо?
– Это всё твой папа придумал. Который Папа-Б, – уточняет он.
– В смысле? – что-то не нравится мне в этой истории. Теперь осталось понять, что именно.
– Когда мы перестали общаться, я как-то встретил его в городе. И он сказал, что ты меня любишь, но не ценишь этого. Что тебе надо время подумать, осознать и понять. А потом спросил: буду ли я ждать.
– И ты?..
– И я ответил, что согласен. И я ждал. Мы изредка встречались, и он говорил, что ещё не время. Посоветовал купить обручальные кольца.
– Зачем? – спрашиваю я, и запоздало понимаю причину. Оказывается, у меня папа сводник. Как интересно. Однако почему он не спускается?
– Именно, – кивает Клим. – И одно, которое для себя, я носил. Не знаю почему, захотелось так. А вчера отец твой позвонил и сказал, что ты ушла в город. Посоветовал найти. Я и нашёл, вот только кольцо для тебя забыл, а своё не снял.
– Подожди, – останавливаю я его, потому что начинаю кое о чём догадываться. – А он что-нибудь ещё говорил, мой отец?
– Что в скором времени, возможно, всем им придётся уехать, а ты останешься. И я буду тебе нужен. Ну, я так понимаю, из-за машины времени. Теперь-то они никуда не денутся.
– Не денутся, – откликаюсь я. – Потому что уже делись.
