Девушки против - страница 2

– Погоди, погоди, что ты несешь?

Если бы он записал это на магнитофон, то мог бы проиграть потом в замедленном темпе и тогда без труда разобрал бы.

Я порылась в рюкзаке и вытащила яркий конверт. Из него выпало письмо, скорее напоминающее записку, неофициальное, простое, дружеское, и протянула ему.

– Ух ты, – выдохнул Джордан, – ну надо же…

Пока он соображал, я боялась дышать. И вдруг он расплылся в широченной улыбке, от уха до уха. Он так обрадовался за меня.

– Да знаешь ли ты, какая ты умница? – тихо спросил он. – Нет, Бэбилон, ты об этом знаешь? – И тут он схватил меня, и обнял, и зашептал в самое ухо: – Знаешь или нет? Отвечай, знаешь?

Я уже сама не понимала, о чем именно спрашивал Джордан. Наконец, он меня выпустил и стал задавать практические вопросы, на которые я вполне могла ответить.

– Когда ты уезжаешь?

– Первого июля.

– Как ты туда доберешься?

– На самолете!

– Где ты будешь там жить?

– В общежитии Нью-Йоркского университета. Программа «Неугомонные читатели» каким-то образом связана с факультетом журналистики.

И тут последовал самый приятный, самый милый, самый чудесный вопрос, который только мог задать мне Джордан.

– А можно я как-нибудь приеду и навещу тебя? В выходные? Ты покажешь мне Нью-Йорк!

– Конечно! Это будет здорово! Конечно, конечно, конечно!

Я крепко обняла его и подумала, как мне повезло. Самый лучший в мире парень, самое лучшее в жизни лето, и, главное, я не сплю, все по-настоящему! Это правда, это реальность, это происходит со мной.

А сегодня мне надо было сосредоточиться на том, что я ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС. В конце концов, это, вроде как, моя прощальная вечеринка. С приходом ребят Фиона заметно повеселела. Вечер был чудесный – на небе ни облачка, в вышине полумесяц. К тому же Куинны никогда не убирают рождественскую иллюминацию. Поэтому задний двор был освещен так, что все казались красивыми. Особенно Джордан. Его светлые волосы и веселая улыбка, легкий загар, накачанные плечи. Он у меня пловец. Грохотала музыка. Ребята расслаблялись. Свобода лета ощущалась в полную силу.

Я стремилась не пропустить ни одной минуты вечеринки. Болтала с девчонками. Позировала перед фотоаппаратом. Позже Джордан увлек меня в дальний угол двора, где рождественские огоньки горели очень тускло, а часть вообще погасла. Мы обнимались и целовались нашим особым поцелуем. Только душой я уже была не здесь, не на вечеринке у Куиннов в южном Бостоне, а где-то в неотвратимо надвигающемся скором будущем. Это ужасно, но… я целовалась со своим парнем и одновременно думала, что сказать при встрече Иззи ЛаПойнте.

Я чувствовала себя виноватой, как будто предавала Джордана. Однако с того момента у меня возникло только одно желание – поскорее улететь отсюда подальше.

Правда, мама не разрешает, но иногда у тебя просто нет выбора.

Я и сообразить толком ничего не успела, а мы уже взлетели. Небольшой самолет был набит бизнесменами. И я среди них – в футболке, куртке и древних камуфляжных джинсах, волосы, заплетенные в дрэды, и шикарная россыпь прыщей на подбородке. Трудно поверить, но на самолете я летела впервые в жизни. Я не боялась, совсем нет. Только взлетать было страшно. Страх появился, когда я поняла, что крепко-крепко сжимаю обшитые тканью подлокотники, а мир в окошке ухнул вниз и стал уменьшаться в размерах. А когда объявили, что мы подлетаем к Нью-Йорку, оказалось, что и посадки я тоже боюсь.