Посуда устроила вечеринку у меня на кухне, и с ней решили посоревноваться кучки нестиранного белья. Если бы Марисоль увидела мое нынешнее жилище, я был бы обруган с ног до головы.
Генеральную уборку я затеваю всего раз в пару месяцев.
Книга «Отмазки на все случаи жизни», страница вторая, отмазка восьмая: у меня слишком мало времени, чтобы тратить его на несущественные вещи.
Ладно, поговорим честно. Я редко навожу порядок только потому, что во время уборки я слишком много думаю. Чересчур много.
Например, сегодня, стирая свои носки, я думаю о том парне-психе.
«Считай, теперь его будто и не существует».
Не знаю, придется ли вам по вкусу мое мнение, но его, этого парня, и раньше не существовало.
«Парень-псих» – это всего два слова, но не более того. Можно обманываться и дальше, сочувствовать, но правда остается правдой – для меня этого парня никогда не было, как и для вас.
Воспоминания стираются, боль – проходит. И все, что остается через какое-то время – «Да? Разве такое было? Я не помню, наверное, ты что-то путаешь»».
Вы пробовали посмотреть на вещи в таком свете? Угрохать 60—70 лет своей жизни ради того, чтобы через столько же стать никогда-не-существовавшим-человеком.
Вы можете сказать, что я циник, маргинал или пессимист. А все гораздо проще: я могу делать со своей жизнью все, что угодно. И только потому, что я существую и не существую. Я могу любить и ненавидеть этот мир ― потому что мы оба существуем. И не существуем.
Вселенная сжимается и разжимается, как гигантский сфинктер.
Существует. Не существует.
И в этом слишком много смысла, чтобы иметь хоть какое-то значение.
Психоаналитик сказал мне: «Все потому, что ваш отец не дал вам достаточно любви».
Гештальтист сказал мне: «Все потому, что вы не выполнили что-то важное».
Когнитивист сказал мне: «Все потому, что вы неправильно смотрите на проблему».
Экзистенциалист сказал мне: «Все потому, что вы утратили смысл жизни».
Католический священник сказал мне: «Все потому, что вы утратили веру».
Бармен из «Литрового дома» на пересечении восьмой и одиннадцатой сказал мне: «Вам следует больше спать». И добавил: «И меньше употреблять алкоголь. Может, стоит пересмотреть старые порно-диски? Говорят, это возвращает к жизни».
Но вопрос века – на кой черт? Всего этого все равно нет, не было. И никогда не будет.
Когда однажды я примерно такие рассуждения выдал Мерси, она слушала меня, одновременно ковыряясь пальцем в ухе. И, достав его, воскликнула: «Гениально!» Едва ли она хоть слово поняла из того, что я сказал.
Мерси, обычная городская рокоголичка, считающая себя колдуньей и писателем. Самый яркий пример моей теории.
Я понимаю, но не делаю. Она не понимает, но живет именно так.
Существует.
Не существует.
Ну вот, я стер пальцы в кровь, стирая свои носки.
Выставка австралийцев прошла на «ура». Мерси сказала, что я паинька, и угостила меня кофе. Мы отправились на очередную вечернюю прогулку.
– Не знаю, как тебе, но мне сегодня понравилось.
– А тебе всегда нравится.
– А тебе нет.
– Картины в государственной галерее мне больше по душе.
Мерси презрительно фыркает.
– Как у тебя дела с твоим очередным? Все, видимо, в порядке, раз ты еще жива?
О, посмотрите, вот она, чернее тучи.
– Что?
– Зря спросил.
Мерси выбрасывает свой кофе в мусорный ящик и скрещивает руки на груди.
