– Потому что ты был невероятен.
– Пять тачдаунов, Сэмми! – Он поднимает руку в белой перчатке и машет растопыренными пальцами. – Пять! Но это еще не все. Сегодня я побил рекорд «Шарлотты» по количеству результативных бросков квотербека. Когда я подпишу контракт с НФЛ, имя Тома Брэди[10] тут же уйдет в закат вместе с его смазливой мордашкой.
Я качаю головой, улыбаясь.
– Какой же ты воображала…
Джесси смотрит на меня так, словно я единственная девушка на планете, где через пять минут случится апокалипсис. Его взгляд, как шелк, скользит по моему лицу, а руки опускаются на ягодицы и сжимают их. На глазах у пятнадцати тысяч человек, включая главного тренера «Шарлотты 49», который стоит в пяти футах от нас.
– Притормози, Чемберс… – Я смущенно упираюсь ладонями ему в грудь, пытаясь создать между нами хоть какое-то пространство. – Три поцелуя не делают нас парой.
Он притягивает меня за задницу, и наши губы соприкасаются словно две половинки одного целого, идеально подходящие друг другу.
– А четыре? – Он снова целует меня. – Пять? – Еще поцелуй. – Как насчет шести? – Поцелуй. – Может, семь?..
Я счастливо смеюсь, уворачиваясь от его губ, которые уже повсюду.
– Ты невозможен.
– Я нереален!
Бум. Бум. Бум.
Я чувствую свой пульс везде: на шее, в ушах, в висках и даже в кончиках пальцев. Я пытаюсь держаться спокойно и не вести себя как очередная его фанатка, но терплю неудачу, когда снова тянусь к нему за поцелуями. Весь мир сужается до мягких губ Джесси Чемберса, и все остальное становится неважным.
– ДЖЕССИ! ДЖЕССИ! ДЖЕССИ! – слышу голоса неугомонных гонщиц.
– Мощная группа поддержки, Чемберс! – кричит тренер, кивая в сторону банды седовласых старушек.
Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, стараясь не рассмеяться, когда стоящая за металлическим ограждением миссис Диллон поднимает вверх свой плакат. Джесси широко улыбается. На его лице безошибочно читается гордость.
– Мои цыпочки.
Эпилог
Гребаный «дневник памяти»
Саманта
Две недели спустя
Я взволнованно постукиваю ногтями по экрану телефона, наблюдая за миссис Хоффман. Мэри неподвижно стоит на солнечном месте во дворе у старого каменного фонтана, прижимая к груди потрепанный экземпляр «Поющих в терновнике», и смотрит куда-то вдаль, задумчиво приложив два пальца к подбородку.
Очередной порыв ветра подхватывает ворох сырых листьев, закручивая их в разноцветные спирали вдоль тротуара. Влажный после недавнего дождя воздух заполняет легкие приятной свежестью. Я плотнее кутаюсь в куртку, чувствуя, как все мое тело дрожит – но вовсе не от холода.
Знакомый рев двигателя моментально выводит миссис Хоффман из задумчивости. Она бросает на меня быстрый взгляд и устремляет его на проезжую часть, поправляя на шее красный кашемировый шарф в шотландскую клетку, который резко контрастирует с ее серебряными волосами.
Несколько секунд спустя на подъездную дорожку влетает черный спортбайк. За спиной Джесси сидит пассажир. Мужчина. Я начинаю плакать, как только вижу в его руках букет красных роз – таких же царственных и элегантных, как сама Мэри.
Боже правый, это и в самом деле он. Тот самый Саймон Филч. Первая и единственная любовь миссис Хоффман. Невероятно…
Пока Джесси помогает пожилому джентльмену слезть с байка, я быстрыми шагами иду к Мэри. Мое сердце бьется так сильно, что кажется, будто оно вот-вот пробьет грудную клетку.
– Похоже, у вас посетитель, – шепчу миссис Хоффман, когда мужчины направляются в нашу сторону.
