Калли улыбнулась и, втягиваясь в игру, удобнее устроилась в своем кресле.
– Я научилась бы фехтовать.
– Принимается, – ободрил он сестру. – Что еще?
– Я постаралась бы побывать на дуэли!
– Уж если идти, то до конца. Может, попробуешь использовать новообретенные навыки, – небрежно заметил Бенедикт.
Калли наморщила носик.
– Не думаю, что хотела бы причинить кому-то вред.
– Ага, – произнес он, теперь уже совершенно серьезно, – итак, мы очертили границы, которые ты не хотела бы переступать.
– Похоже, одну из них. Но, думаю, мне бы понравилось стрелять из пистолета. Просто, не в человека.
– Многие действительно находят в этом удовольствие, – признал брат. – Что еще?
Она подняла глаза к потолку, раздумывая.
– Научиться ездить верхом по-мужски.
– В самом деле?
Она кивнула:
– Правда. Дамское седло – это как-то слишком по-женски.
Он рассмеялся ее пренебрежению.
– Я бы… – Калли внезапно умолкла, когда у нее в голове промелькнула другая мысль. Поцеловать кого-нибудь. Но она, конечно же, не могла сказать об этом своему брату. – Я бы делала все то, что для мужчин является само собой разумеющимся. Более того, – произнесла она, – я бы играла! В мужском клубе!
– О нет! И как бы тебе это удалось?
На мгновение она задумалась.
– Полагаю, мне пришлось бы переодеться мужчиной.
Бенедикт с улыбкой покачал головой.
– А, матушкино увлечение Шекспиром в конце концов сказалось и на нас. – Калли хихикнула, а брат продолжил: – Думаю, здесь я бы подвел итог. Графы Аллендейл могли бы потерять привилегии в «Уайтсе», если бы ты предприняла столь кощунственную попытку.
– К счастью для тебя, я не собираюсь проникать в этот клуб. Равно как и делать все остальное.
Не прозвучало ли разочарование в ее голосе?
Вновь воцарилось молчание, брат и сестра погрузились в свои мысли, потом Бенедикт медленно поднес бокал к губам, собираясь допить виски, но, не донеся его до рта, задержал руку и чуть приподнял бокал, глядя на Калли. Секунду она смотрела на янтарную жидкость, понимая, что предложение Бенедикта означает гораздо большее, чем капля виски на дне его стакана.
Наконец она покачала головой, и момент был упущен. Бенедикт осушил бокал и заговорил вновь.
– Мне жаль, сестренка, – произнес он, поднимаясь со стула. – Я рад был бы услышать, что ты решилась на пару подобных шагов.
Эта реплика, хотя и была произнесена небрежным тоном, больно отдалась в ушах Калли. Брат поднялся, собираясь уходить, но, остановившись у двери, обернулся:
– Ты думаешь, я останусь в безопасности, если покину эту комнату? Или лучше отсидеться здесь до самой свадьбы?
Она рассеянно покачала головой и ответила:
– Думаю, ты в безопасности. Отправляйся спокойно.
– Ты идешь со мной?
– Нет, спасибо. Я, пожалуй, останусь здесь и помечтаю о жизни, полной приключений.
Бенедикт улыбнулся сестре.
– Замечательно. Дай мне знать, если надумаешь завтра отплыть на Восток.
Калли ответила ему улыбкой.
– Ты узнаешь об этом первым.
Бенедикт вышел, оставив сестру погруженной в собственные мысли.
Так она сидела довольно долго, прислушиваясь к тому, как уезжают гости, как слуги убирают столовую, где проходил ужин, как семейство удаляется ко сну и постепенно затихает дом. Все это время Калли вновь и вновь прокручивала в голове последние минуты разговора с Бенедиктом. А что, если?.. Что, если она осмелится прожить другую жизнь, а не ту до скуки положительную пародию, которую проживает сейчас? Что, если она сделает все то, о чем они говорили с братом? Что удерживает ее от этого решительного шага?
