Девять рассказов - страница 15

Без ответа.

– Как она выглядит? – повторила Джинни.

– Будь она вполовину такой красоткой, какой мнит себя, ей бы нафиг с лихвой хватило, – сказал брат Селены.

По тайному мнению Джинни такой ответ имел категорию интересного.

– Никогда не слышала, чтобы она тебя упоминала, – сказала она.

– Куда деваться. Куда нафиг деваться.

– Так или иначе, она помолвлена, – сказала Джинни, глядя на него. – Собирается замуж в следующем месяце.

– За кого? – спросил он, поднимая взгляд.

Джинни хорошенько воспользовалась таким поворотом.

– Ты его не знаешь.

Он снова стал ковыряться с туалетной бумагой.

– Я его жалею, – сказал он.

Джинни фыркнула.

– Кровь идет как чумовая. Думаешь, надо чем-то обработать? Чем надо по-хорошему? Меркурохром сойдет?

– Лучше йод, – сказала Джинни. И добавила, решив, что ее ответ прозвучал слишком прозаично, учитывая ситуацию: – Меркурохром тут совсем не годится.

– Почему? Чем он плох?

– Просто он для такого совсем не годится, вот и все. Тебе надо йод.

Он посмотрел на Джинни.

– Он ведь очень щиплет, да? – спросил он. – Правда ведь, чертовски щиплет?

– Щиплет, – сказала Джинни, – но он тебя не убьет, не бойся.

Брат Селены, похоже, не обиделся на слова Джинни и вернулся к своему пальцу.

– Не люблю, когда щиплет, – сказал он.

– Никто не любит.

Он согласно кивнул.

– Да уж, – сказал он.

Джинни с минуту наблюдала за ним.

– Хватит уже трогать, – сказала она вдруг.

Брат Селены отдернул от пострадавшего пальца здоровую руку, словно ударенный током. И сел чуть прямее, или, лучше сказать, чуть менее сутуло. Его внимание привлек какой-то предмет в другом конце комнаты. Его досадливое лицо сделалось почти мечтательным. Он поковырялся здоровым указательным пальцем между передними зубами, извлек что-то и повернулся к Джинни.

– Есь хошь? – спросил он.

– Что?

– Есь чего хошь?

Джинни покачала головой.

– Я поем дома, – сказала она. – Мама всегда готовит к моему приходу.

– У меня в комнате полсэндвича с курицей. Не хошь? Я к нему не прикасался, ничего такого.

– Нет, спасибо. Правда.

– Вы же в теннис только что играли, елки-палки. И не голодная?

– Не в этом дело, – сказала Джинни, кладя ногу на ногу. – Просто, моя мама всегда готовит к моему приходу. Она бесится, то есть, если я не голодная.

Брат Селены, похоже, удовольствовался таким объяснением. По крайней мере, кивнул и отвел взгляд. Но затем вдруг снова повернулся к Джинни.

– Может, стакан молока? – сказал он.

– Нет, спасибо… Правда, спасибо.

Он наклонился и рассеянно почесал лодыжку.

– Как зовут этого типа, за которого она выходит? – спросил он.

– Джоан, в смысле? – сказала Джинни. Дик Хеффнер.

Брат Селены продолжил чесать лодыжку.

– Он капитан-лейтенант на военном флоте, – сказала Джинни.

– Большое дело.

Джинни хихикнула. Она смотрела, как он докрасна расчесывает лодыжку. Когда он начал счесывать ногтем легкую сыпь на икре, Джинни отвела взгляд.

– Откуда ты знаешь Джоан? – спросила она. – Я никогда не видела тебя дома или вроде того.

– Я и не был никогда в вашем чертовом доме.

Джинни подождала, но он не собирался развивать свое высказывание.

– Так, где же вы познакомились? – спросила она.

– На вечеринке, – сказал он.

– На вечеринке? Когда?

– Я не знаю. На Рождество 42[12]-го, – из нагрудного кармана пижамы он извлек двумя пальцами сигарету, по которой можно было подумать, что на ней спали. – Не подкинешь вон те спички? – сказал он. Джинни передала ему коробок спичек с тумбочки возле нее. Он закурил, не выпрямляя своей кривизны, и убрал горелую спичку в коробок. Откинув голову, он медленно выдохнул изо рта огромное облако дыма и втянул ноздрями. И стал курить дальше в таком «французском» стиле. Весьма вероятно, что это был не пижонский выпендреж тет-а-тет, а приватная демонстрация мастерства, вроде бритья левой рукой.