13 апреля 1963 года на Киностудии имени Горького был принят широкоформатный вариант фильма, 13 мая – обычный. Кстати, на студии фильм был встречен без особого восторга, за что и был удостоен только второй группы по оплате. 3 июля «Три плюс два» вышли на широкий экран. Но для Миронова это событие не стало главным, поскольку в те дни Фатеева сделала окончательный выбор – дала согласие выйти за него замуж. Андрей был на седьмом небе от счастья, чего нельзя было сказать о его матери. Мария Миронова жутко испугалась перспективы, что ее сын возьмет в жены женщину старше себя, да еще с ребенком. И окончательно ее убил эпизод, который случился летом. Миронов привез Фатееву и ее трехлетнего сына Володю на дачу, чтобы представить их родителям. И сына Фатеевой угораздило во все горло спросить: «Мама, это чья дача? Это что, наша будет дача?» Этого Мария Владимировна допустить не могла. И она бросила все свои силы на то, чтобы переубедить сына в его желании жениться на Фатеевой. Трудно сказать, какие именно аргументы она приводила, но Миронов сдался. С 6 по 26 июля он был вместе с Театром сатиры на гастролях в Горьком (играл в «Проделках Скапена», за что удостоился от Плучека прозвища «наше солнышко») и именно там принял решение порвать с Фатеевой. Как вспоминает его брат Кирилл Ласкари, далось это Миронову тяжело – он буквально рыдал. Речь о свадьбе уже не заходила, хотя дружеские отношения Миронов и Фатеева продолжали поддерживать.
Будущая жена: Лариса Голубкина
Летом 1963 года случился весьма знаменательный эпизод. В составе представительной делегации от Госкино Фатеева отправилась в творческую поездку в Сирию. Волею судьбы одной из ее спутниц была молодая, но уже популярная актриса Лариса Голубкина. Поскольку она впоследствии станет женой героя нашей книги, о ней стоит рассказать более подробно.
Голубкина родилась 9 марта 1940 года в Москве. До революции ее семья была достаточно зажиточной: между Москвой и Рязанью тянулись «сады и огороды Голубкиных». До сих пор, кстати, сохранился Голубкин лес. Но затем все эти богатства стали общенародными, и Лариса воспитывалась в скромных условиях – без излишеств. Ее отец был военным (до войны он работал педагогом), а мама домохозяйкой. Стать актрисой Лариса мечтала с детства. Уже с 2–3 лет она начала петь, и это ее желание все время в доме культивировали: то на стульчик, то на столик дочку поставят, в платьице красивое нарядят: «Лариса, спой!» Причем девочка уже тогда все время ощущала то самое расстояние между зрителями и актером. Говорила: «Выключите свет и отвернитесь – тогда петь буду!»
Впрочем, когда девочка подросла, у ее папы пропало желание видеть свою дочь актрисой – он хотел, чтобы она получила более серьезную профессию. Он так и говорил: «Артист – это же черт знает что! С ним даже рядом нельзя стоять – не то что им быть!» Но дочь своей мечте изменять не хотела. Поэтому в 15-летнем возрасте, втайне от папы, она с мамой отправилась поступать в Московское музыкальное педагогическое училище. И поступила. Отец, конечно, поворчал, но препятствовать учебе дочери не стал. За что она ему до сих пор благодарна.
И все же в глубине души отец надеялся, что дочка перебесится и после школы возьмется за голову – забудет про актерство. Поэтому вел себя он соответствующим образом. Например, однажды, когда Ларисе было 17 лет, она с родителями отдыхала в Сочи, где гастролировал известный Кондрашевский оркестр. Музыканты на пляже играли в карты, и отец Ларисы – азартный преферансист – резался с ними по полдня! Но кричал на оркестрантов: «Не смейте смотреть на мою дочь!»
