Девять жизней кота Шрёдингера - страница 3

– Подъём, соня! – крикнула мать снизу. Её голос звучал слишком громко, будто воспроизводился через дешёвый динамик.

Он спустился, цепляясь за перила. Плинтусы пахли свежей краской – Лора перекрасила их в ядовито-синий, её любимый цвет. Тот самый, что Лира использовала для своих «звёзд» на потолке.

– Ты как? – Лора поставила перед ним тарелку. Яичница была идеально круглой, как голограмма. – Вчера ты вырубился прямо за компьютером.

Он кольнул вилкой желток. Текстура напоминала жидкий пластик.

– Привет? Земля вызывает! – Лора щёлкнула пальцами. Её ноготь отразил свет неестественно резко, будто гранёное стекло.

– Всё норм, – пробормотал он. Ничего не нормально.

Бруно залаял за окном. Настоящий Бруно, с мокрым носом и глупыми глазами. Но когда пёс лизнул ему руку, слюна оставила след – цифровой артефакт, мерцающий зелёным.

Школа. Парта Клэр пустовала. Новенькая, Сара, сказала, что та переехала в Австралию. Но в её голосе дрожали нотки Лиры.

Вечером Адриан нашёл на крыльце коробку. Внутри – старый проектор. На крышке гравировка: «Спасибо за терпение».

Он разбил молотком. Внутри не было микросхем. Только зеркальце, испещрённое царапинами: «ТЫ НЕ ПРОВЕРИЛ».

С тех пор он замечал их везде. Провалы в реальности:

– Зеркало в ванной показывало комнату на миллиметр уже, чем настоящая.

– Часы отставали ровно на 3:14 каждую ночь.

– Лора перестала моргать.

Однажды, проходя мимо «Эмпайра», он увидел – кинотеатр цел. Афиша гласила: «ВЕЧНЫЙ СЕАНС: ВАША ЖИЗНЬ». В окне кассы сидела кукла-копия Клэр. Она помахала.

***

Адриан побежал. Но город растягивался, как петля. Улицы копировали друг друга, фонари зажигались в такт его шагам. В конце тупика его ждала Лира. Настоящая. Плоть.

– Ты выбрал нас, – она коснулась его руки. След от пальцев проступил мгновенно – розовый, как рубец. – Здесь мы можем начать заново. Без ошибок.

Он отшатнулся. Проснулся.

В своей комнате. С матерью, которая жарила бекон. С Бруно, лаявшим за окном. С часами, показывающими 3:14.

Снова.

Адриан засмеялся. И смеялся, пока зеркало не треснуло. Теперь в каждом осколке жила крошечная Лира. Они махали ему. Они ждали.

На столе замигал старый монитор. Сообщение всплыло само:

> Обновление завершено. Добро пожаловать домой.

Нью-Йорк всегда был городом-хамелеоном. Менял кожу, сбрасывал небоскребы, как змея – старую чешую, но летом 2027 года он породил нечто чужое.

Реклама появилась внезапно. На билбордах, заляпанных граффити, между предупреждениями о шторме и акциями бургерных – бархатный плакат с золотыми буквами: «Отель „Эон“. Отдохни вне времени». Ни адреса, ни сайта, только силуэт здания с башнями, будто вырезанными из ночного неба. Те, кто видел его вживую, описывали иначе: «Как если бы собор женился на зеркале».

Первыми клюнули богатые. Миссис Эвелин Грейвз, наследница сталелитейной империи, исчезла после уик-энда в «Эоне». Ее муж уверял полицию, что видел, как она вышла из лобби, но таксист клялся: «Двери не открывались. Она будто растаяла в стекле». На следующий день в соцсетях всплыли фотографии: бассейн с водой цвета малахита, библиотека с книгами в кожаных переплетах, шампанское в хрустале, от которого звенели зубы. И лица гостей – слишком гладкие, слишком счастливые. Как восковые копии самих себя.

Городские легенды обрастали подробностями. Курьеры с «Amazon» шептались, что доставляли в «Эон» коробки с песком, часами и… пустыми рамками для фото. Бездомный у метро «Таймс-сквер» бредил о «пожирателе времен», который прячется за фасадом. А в блогах параноиков писали: «Ищите часы. Если они показывают 11:11 – бегите».