Девять жизней кота Шрёдингера - страница 5

Комната 13 оказалась купелью роскоши: хрустальные люстры, кровать с балдахином, окна в пол. Но детали выдавали абсурд. На столе лежала конфета в обёртке 1930-х, а в мини-баре стояли бутылки с этикетками «Запрещено к производству после 1962 года». Кира потянула раму – окно не поддалось. Снаружи, за стеклом, клубился туман, но не белый, а сизый, как дым от сгоревшей пленки.

Вечером она спустилась в ресторан. Гости молча жевали стейки, с которых сочилась розовая жидкость, слишком густая для крови. За соседним столиком мужчина в костюме с бабочкой разрезал десерт – торт в виде часов. Начинка блестела ртутью.

– Не ешьте это, – шепот заставил её вздрогнуть. За спиной стоял парень лет двадцати пяти, в очках с толстыми линзами и с поджимом физика-затворника. – Они кормят нас памятью. Чужой.

– Вы Оливер? – вспомнила Кира имя из анонимки.

– Шшш! – он оглянулся. – Здесь стены подслушивают. И зеркала.

Он исчез, оставив в её руке смятый листок: «Библиотека. Полночь».

Ночью Кира нарушила первое правило отеля. Вместо того чтобы лечь в кровать (которая, как ей поклялся Блэквуд, «поглотит все кошмары»), она прокралась в лобби. Часы над стойкой показывали 11:11. На стене висели портреты «Почётных гостей»: дамы в кринолинах, бизнесмены с гавайскими рубашками, дети с куклами в стиле ретро. Все улыбались одинаково – уголки губ натянуты, глаза пусты.

Хруст гравия за окном. Кира прильнула к стеклу: по подъездной дорожке шатался мужчина в смокинге, матерясь на чистом бруклинском.

– Я не подписывался на эту хрень! – он бил кулаком в туман, который сжимался вокруг него кольцом. – Выпустите меня!

Из тьмы выползли тени – длинные, без источника. Они обвили его ноги, живот, шею. Мужчина вскрикнул, и…

Кира моргнула. На дорожке никого не было. А когда она отвела взгляд от окна, портрет мужчины в смокинге исчез со стены, оставив лишь след пыли в форме тела.

Утром за завтраком она спросила Блэквуда о происшествии.

– Гостей у нас много, – он улыбнулся, чистя ножом варенье с ножа. Лезвие скрипело по металлу. – Но все они постоянные. Временные не оставляют следов.

Кира потрогала хронометр в кармане. Стрелки всё ещё не двигались.

***

Библиотека «Эона» пахла тленом и озоном, как старый телевизор перед грозой. Кира вошла, сжимая в руке листок Оливера. Полки уходили ввысь, теряясь в потолке, затянутом черным бархатом. Книги переплетены в кожу, но названия были незнакомы: «Хроники 2130 года», «Последняя речь президента-долгожителя». На одной из страниц она наткнулась на фотографию Нью-Йорка, где Статуя Свободы держала песочные часы вместо факела.

– Ты опоздала на три минуты, – голос Оливера донесся из-за глобуса, вращавшегося сам по себе. Его пальцы нервно перебирали страницы книги с датой «1904». – Здесь нельзя опаздывать. Время здесь не линейно. Оно спортивно.

Он объяснил: отель – петля, завязанная на страхе. Гости, цепляющиеся за прошлое или мечтающие о будущем, становятся топливом. «Эон» кормится их надеждами, перемалывая в вечное сейчас.

– Твоя сестра пыталась сбежать, – Оливер достал из кармана кулон в виде песочных часов. Внутри переливалась черная субстанция. – Она оставила это в вентиляции.

Кира узнала кулон – Лена носила его всегда. Но песок внутри двигался вверх.

– Это не песок, – Оливер поднес кулон к свету. Частицы оказались микроскопическими цифрами: 1984, 2027, 2047… – Это даты. Те, кого отель поглотил.