Аркадия – город не для всех. Работы у нас мало, развлечений и того меньше, а проблем хватает. Чего стоит проклятие, из-за которого дома и целые квартала то и дело меняют свое расположение. Выйдешь с утра на работу, а вечером вернуться не можешь – не узнаёшь ни дорогу, ни округу. Не, местные, те, что живут тут с прадедов, чуют дом, но не больше. А приезжим приходится туго.
Влага, рассеявшаяся в воздухе, оседает на плечи, пропитывает одежду неприятной мокрядью, застит глаза, а я спешу, потому что чую – скоро дороги переменятся.
Ратуша сегодня высится в окружении ветхих пансионов, в которых ютятся пропойцы, призраки и потерянные души. Насчет душ я не шучу: эти люди не нужны никому, в первую очередь самим себе, тем и пугают. От них надо держаться подальше, если не хочешь подцепить лень и равнодушие.
Я огибаю библиотеку и за ее углом натыкаюсь на здание порта. Внутри оживленно: в гавани виднеется несколько кораблей – им надо управиться за шесть часов. Отчего-то на воде проклятие действует с четкостью хронометра.
– Ну как жизнь, Вал? Есть что-то интересное?
Клерк, Толстяк Вал, любит сплетни почти так же сильно, как и поесть.
– Не хотелось бы говорить, но…
Я склоняюсь ниже:
– Что?
– Я слышал, что неподалеку видели пиратов! – шепчет он. Голос дрожит то ли от страха, то ли от возбуждения.
– Да не может быть!
И впрямь, что они у нас забыли? Ни добычи, ни укрытия.
– Вот и я не поверил, а Хромоног…
Когда я вырвался из цепких лап сплетника, солнце подобралось к зениту – обед совсем скоро, и если Бром не получит свои пироги, он съест меня.
Постоялый двор у нас был всего один, там же и столовались те, у кого были лишние деньги или не было выбора. Крисси, владелица двухэтажного здания с красной – издалека видно – крышей, летом натягивала вдоль стены навес, чтобы гости могли дышать воздухом. Бром сделал ей связку амулетов: ключи всегда приводили клиентов к номеру. Я так не умею – вкладывать дар в предметы, – поэтому обычно провожаю клиентов лично, по пути исполняя роль гида и носильщика.
Крисси трудилась в зале: выставляла на стол, за которым сидел высоченный незнакомец, печеную курицу, печеные овощи и печеные же лепешки. Запах стоял такой, что я облизнулся и побыстрее шагнул за порог.
– Привет, Крисси!
– А, Джек. Тебе как всегда? Подожди секундочку, – улыбнулась Крисси и спросила у громилы: – Что будете пить?
Незнакомец обернулся и уставился на меня. Я ответил той же любезностью: прошелся взглядом сверху донизу, отметив богатый, но изношенный наряд, длинную бороду и загар до черноты.
– Джек, да? Садись-ка, дружок, угощайся, – загудел громила бочкой. – Красавица, нам пива.
Я б отказался, честно, но от стола так вкусно пахло, а я так проголодался… Да и Бром никуда не денется, подождет.
– Хорошо, сейчас принесу.
Проводив Крисси долгим взглядом, громила отломил куриную ножку и зачавкал. Я, вспомнив мамины уроки, решил блеснуть манерами и потянулся за вилкой.
– Ты смотри – какой господинчик. А я не люблю такого, вот этих всех штучек: ложечки, вилочки, будьте любезны… Время зря тратить. Так себе и говорю: Лу, не старайся зазря, ты человек простой. А ты?
– А?.. Да, я тоже простой, – оторвался я от еды.
Взмахнув обглоданной и местами изгрызенной костью, Лу продолжил есть и говорить:
– Ну оно и верно: зачем нам на корыте фигурять? перед кем? Как рыбы в бочке сидим, знаем друг дружку как облупленных.
