– Ирина Анатольевна. Это Потап. Он иногда по субботам приходит. Простите. Мы просто дверь не успели закрыть… Нет у него в стационаре никакой девушки. Он врача присматривает, что б на выходе сумку отобрать…
Спасибо, конечно, теперь мне гораздо спокойнее…
– Что, – говорю, – его только врачи интересуют? Или кого-нибудь из вас в жертву можно принести? И что, он без личного знакомства не грабит, что ли?
Переглядываются.
– Нет, сначала знакомится… А у нас ещё час работы, проводим Вас сперва…
– И что мне теперь делать?
– Ясно дело, что. Сейчас посмотрим, если под дверью ошивается – полицию вызовем. А нету – так и идите себе спокойно, значит, уже придумал, где денег раздобыть…
Хватаюсь за голову. Так, дышать глубоко, это всего лишь наркоман, он не в ломке, в таком состоянии он не должен быть агрессивен.
– Он что, на людей среди бела дня у больницы нападает? Почему, если не в первый раз, он до сих пор на свободе?
– Так он это, деньги заберет, а сумку и вещи возвращает, наши просто с собой деньги на дежурство не берут, и всё…
– И всё, просто—то как! И все довольны вокруг…
– Да Вы не волнуйтесь, Вам же нельзя волноваться, ну хотите – вызовем наряд, пусть шуганут его!
Да, я на седьмом месяце беременности, мне нельзя волноваться, да, я хочу наряд! И я волнуюсь, потому что мне он не показался добродушным малым, и потому что мне просто страшно… В общем, я совершенно расклеилась, и пока собрала вещи и закрыла кабинет и дошла до регистратуры – все время думала, как же я до дома добираться буду… Мне ж он теперь за каждым кустом мерещиться будет, а на свою прыть я, увы, рассчитывать нынче совсем не могу.
Наряд девочки вызвали. Через несколько минут подъехал УАЗик, из него – прям как в кино – красиво повыпрыгивали парни в камуфляжной форме и масках, с оружием. Пока они дружно шерстили палисадник и кусты вокруг больницы, я с грустью думала, что если муж мой узнает о том, что сегодня произошло – можно будет попрощаться мне с работой…
Потапа не выловили. Я вцепилась в командира, заглянувшего подписать вызов – и он молчаливо кивнул мне в сторону машины. Потом, высадившись со мной у дома, так же молча двинул за мной в подъезд, дождался, когда мне откроют дверь. Кивнул изумленному моему мужу, развернулся и почти бесшумно исчез.
Больше Потап в наркологии не появлялся – по крайней мере, пока я там ещё до своего декретного отпуска дорабатывала. Может, его ещё никогда не ловили таким внушительным отрядом и он испугался, может, нашёл себе более комфортное местечко, или попался где-нибудь и угодил в места не столь отдаленные, где излечился по неволе от своего пагубного пристрастия… А может, умер от передозировки в каком-нибудь тёмном углу. Выбор у него, приходившего не на лечение, был не так уж и велик, в конце.
Ах, эти ночи в стране грёз…
Первое ночное дежурство. У кого-то оно случается ещё во время учёбы в институте, или на интернатуре, если твоя родная дисциплина неразрывно связана с работой в отделении, будь то терапия или хирургическая практика. Обычно ты, будучи зелёным нетерпеливым студентом, суёшь нос во все, что тебе никто не собирается демонстрировать, потом пытаешься участвовать в том, куда тебя не особо зовут – ну а потом – старательно избегаешь кажущихся слишком простых и уже виденных и даже! ха! производимых тобой уже не раз манипуляций! В любом случае, на каждом этапе рядом всегда есть кто-то старший, опытный, который руководит процессом – и несёт ответственность за то, что происходит. И к тому моменту, как становишься самостоятельным, не раз и не два все делаешь под присмотром.
