Вскоре Иза отчётливо поняла, что они находятся внутри облака.
Запах и вкус небесного хлеба она описать не могла. Кроме почти полной потери видимости, от такого путешествия одежда быстро намокала и становилась тяжёлой. А дуновения ветра заставляли маленькие капли неродившегося дождя щекотать путникам лица. И облака, такие близкие, становились в этот момент частью души.
Когда они поднялись ещё выше, перед девушкой открылась бескрайняя картина небесного великолепия. Невообразимая прелесть гор, облаков и неба потрясали её воображение. Это было лучше, чем в самых красочных её снах. Иза даже начала заметно отставать от одноногого охотника. Сначала потому что подолгу не могла насмотреться на потрясающие виды гор, а потом из-за сильной усталости, которая начала сковывать её тело. Следопыт сначала подгонял её своим рычащим голосом, а потом плюнул и сам пошёл медленнее.
Но когда он заметил, что его спутница еле волочит ноги, то совсем остановился и, выбрав подходящее место, скомандовал привал.
Иза тут же тяжело опустилась на расстеленное одеяло. Ощущение того, что руки и ноги наливаются свинцом, не покидало её.
– Ты упорная, – охотник взглянул на девушку сверху вниз, – я всё ждал, когда же ты захнычешь и попросишь отвести тебя назад. А ты всё топаешь и топаешь вперёд. Хоть и вымоталась вся.
Она захотела ему ответить дерзко и с вызовом, но вместо этого только устало выдохнула и кивнула головой.
– Отдыхай, – посоветовал её проводник, шаркнув железными шипами по камням, – дальше будет сложнее.
Иза снова кивнула в ответ, свернулась калачиком и мгновенно провалились в сон без сновидений.
Очнулась она уже на исходе дня, когда камни в горах соревновались в игру теней в свете закатного солнца.
– Сумерки – это дорога в другой мир, – тяжело произнёс охотник, удобно устроившийся рядом, вытянув вперёд свою ногу с костылём, – какой же безумной красоты иногда получаются картины природы, а? Людям так не сделать. Никогда. Только смотреть и восхищаться.
Во время скромного ужина Иза, наконец, решилась спросить:
– Кочевник, которого я встретила в горах, хотел забрать тот череп себе. Но я сказала, что он для вас и меня отпустили. Что вы такого сделали, что вас все кругом знают?
Охотник усмехнулся.
– Я прошёл много дорог и встретил на них много людей. Ты спрашивала – как же я не боюсь кочевников, – он посмотрел девушке прямо в глаза, – мне не за чем их бояться.
Проводник достал небольшие листы бумаги, изрисованные разноцветными линиями и, казалось, тут же забыл о чём говорил. Глядя в свои карты, он был полностью ими поглощён и только шептал что-то неразборчивое.
– Сейчас только на северо-восток, – пробормотал он, – к снежной вершине.
Оторвавшись от рисунков, он покрутил головой по сторонам.
– Вон она, – и указал рукой на высокий горный пик, – почти у самого горизонта. На неё ориентируйся.
Девушка кивнула головой.
Он посмотрел на неё с усмешкой и произнёс:
– Слушай сюда, Иза.
Девушка нахмурилась. Он обратился к ней по имени, что делал крайне редко.
– Ты хоть знаешь, насколько это сложно – пройти через Грозовой перевал? Я не помню точной дороги. Её вряд ли кто-нибудь помнит… Есть один путь, но он может быть тебе не по зубам. Скалы там сложные, отвесные.
– Вы же сказали, что знаете, – с возмущением отозвалась его спутница, – вы вызвались сопровождать меня!
– Э! Не пытайся поймать меня на лжи, – охотник скривился, – путь я знаю, но я не говорил, что проходил его… Кстати, вот, держи крючья. С ними удобнее будет на скалу карабкаться.
