Василий шёл по переулку уверенно, так что Лёнька едва поспевал за ним. Минут через пять они вышли к памятнику, и Василий начал рассказывать:
– Видишь за памятником кучи земли? – Он ткнул рукой вправо и, когда увидел, что Лёнька подтвердил его вопрос кивком, продолжил: – Так вот эту землю разровняют, и за памятником будет огромная площадь, – для убедительности Василий даже развёл руки, насколько ему позволил их размах. – Парады на ней проходить будут.
Но, увидев недоверчивый взгляд Лёньки, с жаром принялся объяснять:
– Это недавно на лекции один мужик из архитектуры города нам рассказывал. А здесь, слева, – Василий указал влево от памятника, – они хотят построить большое белое здание этажей в двадцать для всей городской шушеры. Так что через пяток лет нам не придётся бегать по городу с бумажками, потому что всё начальство будет сидеть здесь.
– Да не может такого быть, – недоверчиво посмотрел на Василия Лёнька, – чтобы всякие-разные клерки да в одном здании уместились! Ни в жизнь не поверю. Их, знаешь, сколько?.. – Лёнька попытался найти сравнение, но у него это не получилось, и он выпалил: – Их сто миллионов тысяч куч. Вот.
– Ну ты даёшь! – Удивление пополам с возмущением было написано на лице Василия. – Я ему говорю, что мужик нам из архитектуры рассказывал, а он мне не верит…
– Ладно, – примирительно согласился Лёнька. – Пусть живут тут, но сейчас же здесь только котлован. И когда этот дом построят? – с недоверием закончил он.
– Да лет через пять, я тебе говорю, – всё больше раздражался Василий.
Лёнька понял, что Васю больше не надо донимать вопросами, поэтому задал более-менее тривиальный вопрос:
– Так где, ты говоришь, ГУМ этот?
– «Где, где?» – передразнил его Василий. – В Караганде, – и вновь ткнул рукой на противоположную сторону улицы. – Там.
Подойдя к ГУМу, Лёнька обратил внимание, что здание ГУМа тоже очень старое, поэтому задал Василию очередной вопрос:
– Так сколько лет-то ему? Я смотрю, оно как бы не до революции было построено.
– Точно подметил. – И довольный Василий продолжил объяснение: – Ему лет сто, а может, и больше. Купец его какой-то построил, а когда буржуев прогнали, то точно такой же дом он где-то в Китае выстроил. Видишь ли, – Василий хитро усмехнулся, – ностальгия его замучила.
Но больше времени на воспоминания об истории Василий тратить не захотел и махнул Лёньке рукой:
– Пошли, чё застыл? – И они вошли в здание.
Здесь и в самом деле оказалось, как во дворце. Высокие лепные потолки со всякими выкрутасами, мраморные лестницы с чугунными старинными перилами. Светильники под старину. Лёнька такое видел только в Ленинграде. Но долго разглядывать красоты дворца Василий ему не дал.
Они поднялись на второй этаж, где Василий отвёл Лёньку в отдел галантереи.
Здесь и в самом деле нашлось всё, что хотел купить Лёнька.
Он остановил свой выбор на зубной пасте «Поморин» по тридцать пять копеек за пачку. Мыло было всякое-разное, но Лёнька выбрал «Земляничное» по двенадцать копеек за пачку и одеколон «Русский лес» в красивой бутылке (рубль десять копеек за флакон).
Когда продавщица выставила перед парнями весь набор, Василий удивился:
– Зачем тебе этот «Русский лес»? Вон, смотри, – он указал на одну из полок, – там «Шипр» есть. Он стоит девяносто шесть копеек за бутылку, да и в этой бутыляке его в два раза больше.
– Не, – отрицательно покачал головой Лёнька, – «Шипр» ни в коем случае.
