Алиса: Или не получилось время выкроить?
Алиса: Ничего страшного, забей.
Он долго смотрел на эти сообщения, когда вышел из душа. Но никак не мог заставить себя написать ответ. А ведь Алиса ждет ответа, она видит, что сообщения прочитаны.
Миша скинул полотенце и пошел одеваться в домашнее.
Встреча с Владимиром ударила как обухом по голове. И теперь, натягивая трикотажные штаны и футболку, Мишка себя за это ругал. Ну вот о чем он думал? Что себе вообразил? Что Алиса приехала одна, без своего папика? Что, нафантазировал, может быть, что Алиса к ТЕБЕ приехала?
Идиот. Трижды кретин. И болван.
Как пацан повелся на закрытые женскими ладонями глаза. На сюрприз, сделанный, как ты вообразил, тебе. Хрена с два! С другим она приехала, и вовсе не к тебе. Мальчишество и глупость было такое даже подумать. Кто же денежных мешков просто так бросает?
Гуляш с гречкой остыл, съеденный лишь наполовину. А Миша резко протянул руку и взял лежащий на краю стола телефон. Мало ли что он повел себя как дурак и напридумывал себе то, чего и в помине нет. Это его проблемы, и ничьи больше. Но Алисе он пообещал. А раз пообещал - держи слово, так Мишку отец воспитал. Еще десять минут ушло на перекраивание завтрашнего плана.
Михаил: Я тебе освободил самое шикарное время – десять утра. Удобно?
Ответила Алиса не сразу, минут через десять,
Алиса: Да. Спасибо большое!
Михаил погасил экран телефон. Ну и все. Подогреть остывший ужин, заварить чаю и еще часок поработать – на этот раз мозгом. Если получится.
***
Миша стал чужой. Впрочем, он и никогда не был ее. Близким. Это Алиса все себе сама придумала. Потому что других близких не было. Потому что, так уж вышло в ее дурацкой жизни, что ближе, чем этот парень, с которым она познакомилась полгода назад при весьма пикантных обстоятельствах, ее инструктор по сноуборду, местная звезда и тот-кого-все-знают – самый близкий для Алисы человек. Сейчас. Вообще. Когда-либо.
А он сегодня стал чужим. Нет, он улыбался. Он был очень вежлив и предупредителен. Он был образцово-показательным инструктором – насколько Алиса могла об этом судить. Только вот, подав руку, едва только Алиса поднималась – тут же разжимал пальцы. И улыбка напоказ и ненастоящая. И шутки все дежурные. А ведь ей показалось, что у них есть что-то свое. Что-то только для них. Особенные улыбки. Лишь одним им понятные шутки. Прикосновения, от которых сердце начинает биться в горле.
Как тогда, когда Миша кружил ее. Это же было вчера. Чуть больше суток назад. Алиса помнила все до мельчайших подробностей. Как его слегка шершавые и горячие ладони накрыли ее. Как потом они же, эти ладони, обхватили талию. Как кружил и смеялся. Глаза его, совершенное шальные от радости, помнила. Что же, получается, показалось?!
Радость показалась, удовольствие, даже счастье – от того, что они снова увиделись, - тоже показались? Алиса думала, что это все настоящее. И его эмоции – отражение ее. Но куда они тогда делись? Почему все поменялось? Почему он сегодня другой? Вежливый, улыбчивый, чужой.
Сколько бы Алиса об это ни думала, объяснения найти она так и не смогла. А когда ее время закончилось, она спросила:
- Мы завтра увидимся?
- Конечно. Если хочешь.
Вежливо и равнодушно. Ах, зачем он добавил это «Если хочешь»?! Значит, сам он не хочет. Ей бы стоило проявить гордость. И сказать… сказать что-нибудь вроде: «Нет, спасибо, не смею больше занимать твое драгоценное время». И уйти. Угу, гордо. Волосы назад. Вот только навыка такого у Алисы не было – уходить, так, чтобы волосы назад. Да и просто гордо уходить, пусть и с волосами на своем месте.
