– По-моему, нет, – ответил Трубников.
– Вы в этом уверены?
Трубников подумал и нехотя пробормотал:
– Сейчас на вскидку сказать не могу, но если вы подождете, я посмотрю в компьютере.
– Мы подождем. Будем очень признательны.
Трубников включил компьютер, вошел в банк данных, запросил все телефонные номера, которые начинались с девятки, и провел по ним пальцем. После чего снова подошел к телефону.
– У меня с этими цифрами только один номер – магазин радиоэлектроники на Ленинском проспекте.
– Извините! – сказали на том конце провода и положили трубку.
Трубников пожал плечами и снова подошел к шкафу. В коридоре давно смолк пылесос, но шамкающий голос уборщицы продолжал заливать что-то покатывающемуся от смеха вахтеру:
– Не поверишь? Они даже не заметили, что он того. И сразу на радостях сунули мне пятнадцать тысяч долларов.
– Врешь, Петровна! Хотя очень складно врешь. Ну, а как они попали в Москву?
– Да очень просто. Приехали на Олимпиаду!
Трубников быстро оделся, положил в кейс негативы и уже почти перешагнул через порог, как снова зазвенел телефон. «Так никогда не уйдешь», – с раздражением подумал он и взял трубку. Однако на этот раз звонила жена.
– Ты все еще на работе?
– Да. Но уже выхожу.
– А почему голос такой недовольный?
– Только что звонили из службы доверия и испортили настроение. Хотя нельзя сказать, что сильно испортили, но остался какой-то нехороший осадок.
И Трубников пересказал жене все, о чем только что говорил с девушкой из службы доверия. Настя к этому звонку отнеслась чрезвычайно серьезно. Немного помолчав, она спросила:
– А ты разве не знаешь, что новый телефон Димки Колесникова начинается с этих цифр?
– Да? – удивился Трубников. – А ты откуда знаешь?
– Мне Людка Зыбина давала его телефон. Мы с ней недавно встречались в кафе. Тебе продиктовать, или с ним ты все?
– Все! – угрюмо ответил Трубников. – Через двадцать минут буду. Пока. – Он уже почти водворил трубку на место, как вдруг снова поднес ее к уху. – Алло! Не бросила еще трубку? Прекрасно! Дай на всякий случай его телефон.
Трубников вышел из офиса, сел в автомобиль и завел двигатель. Но душе было настолько скверно, что, казалось, он никогда не дождется, когда прогреется эта чертовая колымага. На улице мело и завывало. Нужно было выйти из салона и смахнуть со стекол снег, но снаружи было настолько промозгло, что не хотелось шевелиться. К тому же на душе скребли кошки.
Семь лет назад, в ноябре девяносто третьего года Трубников зарекся больше никогда не иметь дело с этим подонком Колесниковым. Все история их дружбы – это череда подлостей Димана по отношению к нему, его первейшему другу. А первейший друг мог пойти за него в огонь и в воду. И шел.
Трубников зябко сунул руки в карманы и наткнулся на сотовый телефон. Пришлось извлечь его наружу и набрать номер, который только что продиктовала жена. По нему долго никто не отвечал, наконец, на том конце оборвались короткие гудки, но ничего не произнесли.
– Алло! – буркнул Трубников, так и не дождавшись голоса хозяина. – Алло! Извините, эта квартира Колесникова?
– Женька! – раздался в трубке Димкин голос. – Это ты? Ушам не верю.
– Привет, Диман! Ты что, болеешь? Голос у тебя какой-то не слабый. Это не ты случайно сейчас звонил в службу доверия?
– Откуда ты знаешь? – вяло изумился Колесников.
– Значит, все-таки ты? Рассказывай, в чем дело!
На том конце долго молчали, затем внезапно раздался всхлип. Трубников дернулся. Чтобы Колесников когда-нибудь плакал, всегда живой, всегда веселый, с кучей невероятных прожектов и авантюр в кудрявой башке, такого не было. Расскажи кому, не поверят.
