Ао не поверил Форксу, они не могли оказаться в одном ферротраме случайно. Вежливость следователя успокаивала и действовала на нервы одновременно. Ао был совершенно сбит с толку. Что если ОБЛщик сейчас попытается надеть на него наручники и вывести на следующей станции? Может, там уже ждет отряд задержания?
– Все в порядке. Как вы?
– И я хорошо. Мне маленьких девочек прятать не приходится, и это, знаете ли, очень бережет нервы.
Сердце Ао стучало так громко, что слова Форкса доносились до него с трудом. Ему показалось, что он ослышался. Нет, только не это! Ему не может быть известно! Молча проглотить его слова было опасно, продолжать говорить – тоже. Ао почувствовал, что угодил в ловушку. Ему захотелось выпрыгнуть из ферротрама, не дожидаясь остановки.
– Простите, я ослышался, мне показалось… повторите, пожалуйста, что вы сказали?
– А что вы услышали?
– Ничего, – ответил Ао, понимая, что проиграл. – Ничего не расслышал.
– Такое бывает, – снова усмехнулся Форкс. – С нервной работой, Ао, можно не только слух потерять, но и зрение и даже жизнь.
– Вы о чем? У меня нет работы. Я учусь.
– Но на учебе вы редко появляетесь. Прежде чем заявиться к вам домой, мы навели о вас справки. Такая у нас работа, тоже непростой бывает.
– После этого я стал ходить чаще.
– И после тоже вряд ли. Это свойство характера.
– Вы хотите сказать, что я вру? – возмутился Ао. Ему хотелось возмутиться, дать ему отпор, но он не знал, как, за что уцепиться.
Привычным движением Форкс погладил свой живот. До чего же отвратительная привычка! – подумал Ао. Следователь переваривал его слова, манеру держаться, мотивы и мысли.
– Зачем же вам врать? – удивился Форкс. – Я ни в чем вас не пытаюсь уличать. И уж, тем более, не собираюсь вести за ручку обратно на учебу. Я просто говорю то, что знаю по собственному опыту. Будь я на вашем месте – молодым, здоровым, полным сил, я бы тоже наслаждался жизнью. Но ведь надо же вам на что-то жить…
– Да, верно, – бессильно согласился Ао.
– Наше общество существует ради того, чтобы бежать от смерти и потреблять удовольствия. Но настоящее, безусловное удовольствие всегда где-то рядом. Оно ускользает от нас в тот момент, когда мы его потребляем. Ведь самые желанные услады, самые будоражащие наслаждения находятся где-то на грани опыта и неизведанного, а главное – за чертой запрета. Это тоже верно, Ао?
Тем временем ферротрам совершил посадку на следующей остановке. Пассажиры поочередно выходили и входили в отворившиеся двери. Наркоторговец подумал встать и выйти вслед за ними, но остался прикованным к месту. За каждым входившим пассажиром мерещился полицейский. Ао сделал усилие, стараясь не вздрагивать.
– Что же вы нервничаете, Ао? Если эта ваша остановка – бегите, я не держу вас.
– Мне незачем бежать. И это не моя остановка.
Его мышцы напряглись до предела, он был готов вскочить и броситься вон из вагона. Лишь когда двери захлопнулись, Ао снова обреченно откинулся на сиденье. Поездка предстояла долгая.
– Есть один тип людей, вернее, тип преступников, я вам сейчас опишу его, а вы подумайте, вдруг узнаете кого. Во-первых, они весьма и весьма большого о себе мнения. Они считают, что заслуживают всего, чего только ни пожелают. Они мнят себя лучше и выше остального рода человеческого. Люди для них, то есть для этого типа, – всего лишь инструменты, а они, возможно, даже мнят себя сверхлюдьми. Они способны построить на этой аксиоме целую философию, которая будет оправдывать и подтверждать их мировоззрение. Отсюда вытекает свойственное им понятие справедливости. Они готовы доказывать его любой ценой, ведь на кону стоит их главная идеология – «Я».
