Я несколько раз порывалась поехать в ментовку. Но каждый раз меня останавливал здравый смысл. Хотя, я не уверена, что здравый.
Но что бы я им сказала? Что Виталий Воронцов безбашенно ездит по городу и нарушаете все мыслимые и немыслимые правила? Что он поцеловал меня, пускай и против моего желания? Или что он предлагал мне секс?
Ведь дальше разговоров дело не зашло. Я и не уверена, что Виталя взял бы меня силой, скорее надеялся на свою животную притягательность.
Меня тут же передергивает от воспоминаний.
Вспоминаю бледное изможденное лицо Марты. Нет, я не заставлю ее пройти через все это.
А Игорь Михайлович? Может рассказать ему? Вспоминаю надменное суровое лицо свекра, когда он смотрит на меня. И добродушную улыбку, что касается его губ при взгляде на единственного оставшегося сына. Нет! Он мне не поверит!
Снимаю очки и потираю переносицу.
Ладно, не буду думать об этом сейчас.
Пациентов немного, но они помогают мне отвлечься от тяжелых мыслей. Работа полностью вытесняет страх и тревогу.
А к середине дня я возвращаюсь в мыслях к своему странному пациенту. Надо бы его проведать.
Замираю у зеркала и смотрю на свое отражение. Может быть, слишком долго. Пробегаюсь по прическе, макияжу и одежде. Вроде, все в норме.
Но почему тогда, я волнуюсь?
Резким движением отбрасываю за спину светлые волосы и выхожу из кабинета.
- Как ушел? – я удивленно смотрю на Веру Юрьевну.
- Написал расписку, подписал все документы, оплатил свое лечение и выписался сегодня утром, - молодая женщина с тщательно скрываемым раздражением повторяет мне одно и то же.
- Вера Юрьевна, как вы могли его отпустить? – от волнения мой голос повышается.
- Светлана Александровна, вы забываетесь! Я – лечащий врач стационара, - в идеально подведенных глазах вспыхивает раздражение. - Пациент захотел уйти, я его выписала.
- У него двухсторонняя пневмония!
- Мне надо было его привязать к кровати? – тонкая бровь иронично ползет вверх.
- У него был анафилактический шок! – я поражена ее поведением.
- Он взрослый человек, он захотел уйти и ушел! – она говорит это резко. Приторная улыбка сползает с ее алых губ.
Я резко разворачиваюсь и выхожу из ординаторской. Злость закипает во мне. Как она могла отпустить больного человека?
Пролетаю по коридору.
- Здравствуйте, Светлана Александровна, - несется мне в след.
Резко останавливаюсь. В сознании всплывает смутная догадка.
- Диана, здравствуй, - подхожу к посту и рассматриваю дежурную медсестру.
Молодая девочка, совсем недавно закончила училище.
- Диана, помнишь пациента Назарова?
- Конечно, - испуганно выдыхает она.
- Что ты давала ему в четверг, когда ему стало плохо?
- Все, что было назначено, - она бледнеет.
- Точнее, - требую я.
- Я принесла ему таблетки: витамины и бромгексин.
- Так, что еще?
- Сделала укол, и он сразу начал жаловаться…
- Какой укол? – я впиваюсь руками в столешницу.
- Антибиотики… - уже шепотом говорит девушка.
- Какие? – я замираю, боясь услышать ответ.
- Пенициллин…
Выдыхаю и закрываю глаза. Мне надо успокоиться, срочно.
- Я сделала что-то не так? – все так же шепотом спрашивает она.
- Диана, у пациента Назарова аллергия на пенициллин, откуда ты его взяла? – держать себя в руках у меня не получается.
- В назначениях? – она не утверждает, она спрашивает.
- В каких, блин, назначениях? Дай его историю! – требую я.
- Она у Веры Юрьевны. Я отдала ей все выписные истории еще с утра, - мямлит девушка. – Там, правда, был пенициллин…
