Диалоги с собой - страница 17

В молодости многие вещи дела на спор, на пари, как сейчас говорится, «на слабо». Споры были разные, но и такие специфические: кто, например, оригинальней возьмёт интеграл и быстрее решит задачку. А в шахматы играла вместе с папой, и, увы, может, счёт у них в совокупности был равный, вот только казалось, что чаще побеждает мама. Её победа была более яркой и звучной, а папа сокрушался тихо и незаметно.

А потом – мама была говорливой, она была отличной рассказчицей, повторяла истории из своей жизни так, что это было похоже на сказание, миф или на героический поступок. А ведь реклама – не последнее дело в нашей жизни и в убеждённости, что чудо есть, чудо бывает, чудо случается.

Как только приехала мама по распределению в Свердловск на «Уралмаш» после окончания института, первым делом пошла на стадион, где играли уралмашевцы ещё с кем-то. Ну тут Калерия и нашла себя, не осталась она незамеченной! Как не поболеть за своих! «А кто эта женщина?» – спрашивали соседи. «Это наш новый инженер!» Тут её весь завод и узнал с первого раза!

Мама рассказывала, смеялась, взмах ивала руками.

Вот папа никогда руками не размахивал и, мне кажется, слегка подсмеивался над ней за её излишнюю горячность там, где надо бы подключить рассудок.

Ну папа-то из других, северных мест, там руками не размахивали, вели себя более сдержанно, говорили на «о», не «пайдём» (на московский лад), а «подём», Ярославский край.

Может, и приглянулись они друг другу своей непохожестью и географической отдалённостью. Там степь с засохшей травой, тут водная гладь и просторы полей. И общее горячее желание выучиться и стать инженерами. Судьба, испытания, перемещения по стране, война и, наконец, встреча…

Мне трудно себя выдернуть из ощущений своего благополучного и беспечного детства и представить, что у моей мамы оно могло быть совсем не таким. Внешне она всегда излучала уверенность и благожелательность. Характер у неё был напористый и решительный, этого не отнять, а вот что ей пришлось испытать и пройти, стало мне ясно только сейчас, по прошествии лет, теперь, когда уже нет никого в живых. Спасибо папе, он совершил большой труд и записал, как мог, со слов мамы её жизнь и её переживания. Конечно, мама рассказывала о детстве, о войне, о работе, эвакуации, учёбе в институте, но всё недоговаривала, была какая-то предохраняющая завеса во всей этой истории. Только к концу её жизни многие дверцы открылись, некоторые секреты были вытащены на белый свет.

Оказалось, что не только дядя Василий живёт на другом конце света, в Америке, в войну также пропала её старшая сестра Тамара: попала в окружение – она к тому времени была медсестрой, – прошла через свои круги ада и объявилась спустя сколько-то лет тоже в Америке. Отыскала там родного дядю, и он ей помог, как мог, обустроиться. Это знание, что её сестра жива, что она там не одна, конечно, принесло маме облегчение, но тяжёлой печатью давило осознание того, что она никогда её больше не увидит, не сможет с ней поговорить и вообще это страшная тайна, о которой надо помалкивать! Так эти страхи жили с мамой, остались с ней и не были до конца изжиты… перешли к нам по умолчанию родовой памятью.

А так, по молодости лет кто всерьёз слушает своих «стариков»? Я вообще-то родилась и выросла русской и, несмотря на цвет глаз, тёмные волосы и смугловатую кожу, была абсолютно уверена, что только такими русские и бывают! Бывают ещё голубоглазыми блондинами… как раз ко мне в пару… Разнообразие природы. У мамы в паспорте к тому времени тоже было уверенно написано «русская», и никаких гвоздей! Это дядя Серёжа Пузиков, к тому времени ставший заметным партийным функционером, женатый на маминой старшей сестре Виктории, своим «указом» в одночасье поменял всем паспорта! Получилось не «из варяг в греки», а из греков в русские! Это было ещё до меня.