– Савва Тимофеевич, милый, наконец-то! – Мария Федоровна, в длинной юбке и блузе с множеством мелких пуговичек на груди, вышла навстречу – Жарко-то как, душно! – сказала она, обмахиваясь рукой. – Экий вы сегодня… официальный! – не преминула отметить, оглядев костюм.
Савва последовал за ней, ругая себя за то, что не заехал домой переодеться. Одежда от «Жюля Мейстера», купленная в Леонтьевском переулке, была, без сомнения, слишком официальной для встречи «в узком кругу». Они прошли сквозь анфиладу комнат в дальний конец квартиры, где Савва еще не бывал. За круглым столом под зеленым уютным абажуром сидели трое незнакомых мужчин, поднявшихся ему навстречу.
Савва остановился и слегка наклонил голову, с любопытством оглядывая присутствующих. Один из них – крепко сбитый, сутуловатый, с крупной курчавой головой и глубоко посаженными карими глазами с нескрываемым интересом смотрел на гостя.
– Знакомьтесь. Мой большой друг – Савва Тимофеевич Морозов. Я вам о нем много рассказывала. А это, – Андреева указала рукой на кудрявого, бросив в его сторону ласковый взгляд, – Дмитрий Иванович Лукьянов, бывший репетитор моего сына Юрия. Это, – Андреева улыбнулась мужчине в широкой рубахе, стоявшему так, что лицо оставалось в тени, – Михаил Александрович Михайлов, а проще – дядя Миша, его так все зовут.
Савва кивнул и перевел взгляд на третьего, расположившегося ближе всех к нему человека с прямым и открытым взглядом.
– Александр Николаевич Тихонов, – мужчина представился сам. – Студент Петербургского горного института.
«Странная, однако, публика, очень странная, – отметил Савва, усаживаясь на свободный стул. – Такие люди – и друзья светской женщины, знаменитой актрисы, желанной гостьи на приемах у великого князя Сергея Александровича?! Той, чей портрет пишет маслом супруга великого князя, Елизавета Федоровна, сестра царицы!» – Савва усмехнулся, неспешно достал папиросу и закурил, разглядывая присутствующих. Ему нравилось коллекционировать человеческие типы.
Он заметил, что окно в комнате приоткрыто, и оттого занавеска колеблется под порывами ветра. Было слышно, как капли дождя колотят по подоконнику.
Мария Федоровна накинула на плечи шаль и устроилась рядом с ним на стуле с высокой резной спинкой. Савва настороженно молчал, попыхивая папироской. Не любил торопить события. Ждал.
– Вот, друзья мои, все в сборе, – прервала затянувшуюся паузу Андреева. – Сейчас чай принесут.
В комнату вошла девушка в белом фартучке. На подносе принесла изящные чашки с чаем и широкую вазу с печеньем и сушками.
Савва с удовольствием отпил глоток, только сейчас вспомнив, что, заработавшись, забыл пообедать.
– А что, Савва Тимофеевич, каково миллионером-то быть? – наконец, нарушил тишину дядя Миша, умудрившийся сесть таким образом, что лицо его снова оказалось в тени.
Андреева улыбнулась, бросив ободряющий взгляд на Савву.
– А вы попробуйте! – усмехнулся Морозов.
– Небось, не жизнь, а игра сплошная, – хмыкнул кудрявый.
– Так точно-с! – Савва всегда начинал говорить словоерсами, когда злился. – Игра-с. Только я так всю жизнь играю, что либо – башка вдребезги, либо – спина пополам.
Мария Федоровна, взглянув на Савву, взяла печенье и, надкусив, положила на блюдце.
– А как вы относитесь к тому, что каждый человек должен быть свободен? – хриплым голосом поинтересовался кудрявый.
– Хорошо отношусь. Только в большинстве своем люди сейчас понимают свободу лишь как свободу от обязанностей к ближнему.
