– Вы многое верно подмечаете, но ждете от меня не советов, а готовых формул. Вы хотите, чтобы я диагноз вам поставил. С ним, думаете, будет легче. Вы ищете универсальное средство, которое сможет удовлетворить все сложные, я бы даже сказал, духовные потребности.
– И что в этом плохого? – возмутился я.
– То, что вы ищете это средство во внешнем мире.
– Вот это поворот! Становится интереснее! Вы явно в своей области заходите дальше своих коллег. Может, вы еще и в Бога верите? – с присущей мне колкостью спросил я.
– Верю.
– Удивительно! И, как кандидат наук, вы способны так спокойно об этом говорить?
– Ну да, – совсем не по-докторски сказал он. – А вы верите? Простите, как это говорят, за офтоп.
– Я? Не знаю. Вот только что поймал себя на мысли, что прилагал колоссальные усилия, чтобы не верить. Раньше обожал спорить на эту тему. В старших классах с упоением читал атеистическую литературу, а потом, когда показалось, что в голове все расставлено по полочкам, нашел себя обеспокоенным. Прямо сейчас понимаю кое-что…
– Что ваше неверие стало новой верой?
– Точно! Ну прочитал ты Докинза – и успокойся! Потом появляется постоянная тяга к доказательствам отсутствия Бога. Мало кто в этом признается, но мне-то терять нечего! Вот не веришь ты в зеленых человечков? Хорошо! Но если ты каждый день перед сном осматриваешь углы квартиры и говоришь себе, что их нет, то, может, тебе уже пора подумать, что у тебя общего с теми, кто в них верит? О какой-то терапии совместной подумать уже вместо того, чтобы других вразумлять. Что-то мне в последнее время от таких вразумлений все паршивее делается, как и от этих дискуссий. Хочется оставить этот вопрос. Могу же я быть неоднозначным в этом?
– Конечно, можете! – сказал доктор. – Это даже здорово, что вы в сомнениях.
– И с вами я бы не хотел больше обсуждать это, если можно.
– Как пожелаете. Вы сами коснулись этой темы…
– Почему я не могу требовать что-то понятное от самого себя?
– Понятное или примитивное?
– Понятное. В чем проблема поиска моих ответов во внешнем мире?
– Вы ведь уже пытались их найти.
– Разве?
– У дилеров или… Не знаю… В закладках.
Меня как-то ошарашила такая прямолинейность. Я подвис.
– Вы много что просекаете! Но раз я здесь… Как бы это сказать…
Я остановил запись.
– Прямо! Теперь нас никто не подслушивает, – сказал доктор, глядя на мои руки.
– Насколько мне известно, принято лечиться медикаментозно.
– Принято?
– Ну да!
– Кем? Ненавистным вам обществом с его системами? Психиатрами? Другие врачи вам быстро выпишут нейролептики или антидепрессанты. Вы будете послушно приползать к ним и выпрашивать что-то новенькое. Фармацевтические компании в восторге от таких клиентов, как и вся психиатрия, вся наркология. Или вам нужно продать дорогой интенсив от какого-нибудь гуру?
– Вы меня копируете сейчас!
– Может быть…
Меня задели его слова. То, что не нужно бежать записываться к другим специалистам и жрать таблосы, сначала обрадовало. И без этого в последнее время тяжело в печени. Однако тут же почувствовалась рокировка на стороне внутреннего противника, потому что я надеялся на жесткую рецептурную методику. Ожидал, что страх от параллельного приема препаратов поможет сдерживать зависимости. Свобода выбора стала утонченной. Вдруг я понял, что могу принимать решение самостоятельно. Чувство пофигизма отступило, но легче от этого не стало. Стало хуже.
