У меня тем временем сварились
яйца и сейчас остужались в миске с холодной водой. Помятый котелок вновь занял
свое место над огнем, туда, налив чистой воды, я мелко-мелко крошила тот
крохотный кусочек вялено-копченого мяса.
Клери вновь сходила на ручей,
принесла воды для коровы. Пеструха выдула два ведра воды и вновь вернулась к
траве. Опять Клери работала водоносом, одно ведро поставила поближе к огню, но,
чтобы не прогорела тара. Надо было-таки умыться и привести себя в порядок.
Когда над поляной поплыл запах почти готовой затирухи, я почувствовала такой
голод, что впору было слюной захлебнуться. Да и Клери судорожно сглатывала.
Пока нянюшка очищала яйца от
скорлупы, я быстро пожарила на прутиках над огнем несколько кусочков
подзасохшего хлеба и несколько кусочков сыра. Вот соли у нас не было. Как,
впрочем, и сахара. Не нашлось в телеге ни грамма. Но яйца с солёным сыром и так
хорошо зашли. А уж затируха с дюже солёным мясом тоже не нуждалась в досоле.
Мне, как нежной барышне,
досталась та самая гнутая миска, Клери ела из котелка. Впрочем, и оловянные
ложки были под стать той миске. На верхосытку, вместо чая и десерта, мы пили
молоко с поджаренным хлебом, и это было так вкусно, куда там пирожным из лучших
кондитерских Питера! А вот после было ой!
Шевелиться мне было лениво, да и
спина меня доставала, поэтому я сидела, прислонившись к телеге, и перебирала
наши с нянькой узелки. Нашла чистые панталоны, нижнюю сорочку, невзрачное, но
из хорошей ткани, платье. Вместо шелковых чулок нашлись обычные носки. Вот
вымоюсь и переоденусь. А пока, кривясь, Клери драит посуду с песочком, решила
расчесаться и, хоть украдкой, разглядеть свое новое лицо.
В осколке зеркала вся моя
физиономия не отражалась, осколок был маловат. Но по частям я разглядела себя.
Ну, что сказать? Типичная красотка американского Юга. Брюнетка, миндалевидные
светло-карие глаза, обрамлённые пушистыми ресницами. Черные брови вразлет,
ровные. Кожа на лице белоснежная, прямо лилейная. Видимо, без шляпки дальше
прихожей не выходила. Сочные вишнёвые губки бантиком. Ямочка на подбородке,
стройная шея. Дальше платье, не видно. Но и так понятно, что девица стройна,
как кипарис.
То ли мне повезло с внешностью, то ли
наоборот. Моя родная физиономия красотой не поражала - каштановые, коротко
стриженые волосы, зелёные глаза, нос в конопушках, рот большеват, мальчишки в
детстве дразнили: «Как у жабы!». Да и с пяток лишних килограммов был, пока не
уехала учиться на вольные хлеба.
Кое-как расплела косу, начала
раздирать колтуны в волосах. Ох, это была очень жёсткая процедура! Особенно,
когда задевала щеткой затылок. С грехом пополам вычесала из волос остатки
запекшийся крови, даже легче стало, хотя голову надо мыть, и срочно. Пока рана
не загноилась. Вновь заплела косу, заколола ее на макушке шпильками, которые и
были у Вайолетт ранее.
Тут и Клери покончила с посудой.
Подошла помочь мне с платьем. До талии оно снималось хорошо, а вот потом. Потом
я взвыла на весь лес так, что оравший до этого петух захлебнулся от зависти
своим кукареканьем и заткнулся. Понял, скотина, что он мне не конкурент. Охнула
и запричитала нянька. Я вертелась, пытаясь разглядеть, что там у меня на спине.
Клери поднесла ладонь ко рту.
-Этот изверг же вас кнутом
несколько раз ударил, когда вы ему всю рожу исцарапали! Платье цело, а на спине
рубцы и спина в крови засохшей! Погодите, мисс Вайолетт, я сейчас обмою спину
да сбегаю, тут листики нужные видала, вытянут боль и жар со спины.
