Приехали мы уже поздно вечером,
задержались в городе сильно. Возницу, который доставил малыша Лаки, мы не
отпустили домой в ночь. В дом идти он постеснялся, решил ночевать под навесом,
где лежало сено для Буланки и Пеструхи. Там же пристроили и пони. Возница же и
помог обиходить наш и свой транспорт, покормил Лаки, вслух удивляясь
человеческой жестокости.
За день Сюзанн при посильной
помощи Валери убралась в пустующих комнатах, освободила от ненужной мебели две
комнаты, которые я определила, как столовую и гостиную. Страшно подумать, как
эти две худенькие девчушки тягали мебель. Вот уверена, что Гийом не
шевельнулся, чтобы помочь девушкам.
Поэтому легко нашли маленькую
каморку для Жана, пока ему и этого хватит. Окно в комнатке было, а также
кровать, тумбочка и маленький столик. Опять понадобилась помощь возницы. Тот
легко поднял мальчишку на руки и перенес в каморку. Сюзанн накормила приезжего
ужином, мальчику дали кружку молока и ломоть мягкой маисовой лепешки. Он с
жадностью съел все и опять упал на постель. После голодовки и такой травмы
много есть, да ещё и тяжёлой пищи не стоит, желудок заболит.
И мы с Клери поели нормально,
наконец. Кое-как ополоснувшись после дороги, решили, что мыльную завтра
протопим. И разошлись по своим комнатам. Мари и Гийом так и не вышли из своей
комнаты, кстати. Все в оскорблении, что я их "ограбила".
Я совсем не выспалась, но
вставать надо. Солнце уже встало. Натянув очередное темное платьице, кое-как расчесала
свою гриву, заплела французскую косу, и сама про себя хихикнула - теперь я
француженка, заплетаю французскую косу, а здесь про такую прическу и не
слыхали! Зато удобно, волосы не мешают, шпильки не выпадают. Вздохнула,
оглядела ещё раз свое платье. Ужасно неудобно работать в нем. И у маменьки в
платьях тоже нет ничего подходящего. Амазонка вообще не вариант.
Может, из папенькиных старых
костюмов переделать что-нибудь? Какие-нибудь брючата и сюртучок. Наверняка
потрясу местные устои нравственности. Хотя мне все равно, не визиты же я
намерена в этом наносить! Решено - сегодня же вечером займусь переделкой! А
пока я пошла в сторону кухни, откуда весьма аппетитно пахло молочной кашей с
маслом, свежими лепешками, заваренным чаем.
На кухне хозяйничала недовольная
Мари, ей помогала Сюзанн. Валери, очевидно, пошла на скотный двор, у нее свои
заботы. Я попросила Сюзанн позвать к столу Клери и Жана, если он может сегодня
ходить. Надо, кстати, глянуть на спину ребенка, и если что, то приложить те
листья, которыми лечила меня Клери. Экономка и мальчик пришли одновременно,
только Жан растерянно топтался на пороге, не зная, будет ли ему позволено
пройти к столу. Клери взяла ребенка за руку и подвела к столу, усадила.
Сюзанн подала нам молочную кашу,
далее на стол были поставлены горячие, пышные лепешки, маслёнка с брусочком
жёлтого масла, в вазочках патока и густые сливки. И дымился в чашке
свежезаваренный чай. Услада для глаз и радость для желудка. Мы как раз
закончили завтрак, когда Сюзанн сказала, что пришли люди из поселка, которые
раньше работали в усадьбе. Точно, я сама же сказала тогда пейзанину. Вот и
отлично! Пойду беседовать, только прихвачу Клери с собой.
Во дворе и в самом деле стояли
несколько человек, поодаль тусовался недовольный Гийом. Увидев меня, вперёд
выступил прилично одетый, важный, как верблюд перед туристами, мужик лет
пятидесяти:
