Сдерживать дальше эмоции не смогла.
– Да блин! – я вскочила и прошлась перед куратором, потом остановилась и опёрлась ладонями о его стол. – Слушайте, давайте начистоту. Всё бы хорошо, но вот чего он ко мне лезет?! Мало доступных девчонок, что ли?! Почему по-хорошему не попытался договориться, а сразу в постель потащил? – выкрикнула в лицо собеседнику, возмущение кипело, требуя выхода.
– Прямо-таки сразу? – Николаич усмехнулся, оставаясь спокойным, как сфинкс.
Я на мгновение сбилась: чёрт, а ведь прав, Верден пока что ни разу не сказал прямо, что хочет секса со мной. Так, только намекал, что я заинтересовала его не только как будущий сотрудник с ценными навыками и способностями. Воспользовавшись моим замешательством, Николаич невозмутимо продолжил.
– Соня, он мужчина, и просто решил совместить приятное с полезным, что в этом страшного? – брови куратора поднялись в искреннем недоумении.
Мужчины! Я чуть не всплеснула руками, уже понимая, что поддержки здесь не дождусь, и мои загоны Николаича ничуть не трогают. Ну читал же досье, должен понимать, что после достопамятной встречи с Федькой и ко, я совершенно не жажду снова оказаться во власти мужчины!
– Не смешите мои коленки! – фыркнула я. – Посмотрите на меня и скажите, что тут приятного? Подержаться толком не за что, ни спереди, ни сзади! – меня уже несло, и остановиться было крайне сложно.
– Посмотреть? – взгляд Николаича оценивающе прошёлся по мне, и я вдруг на мгновение смутилась, раздражение и злость как-то разом поубавились. – Посмотрел. Честно? – я кивнула, отчего-то оробев и совершенно некстати разволновавшись. – Передо мной миленькая, симпатичная девчушка, не красавица, конечно, но и не откровенно страшная. А насчёт подержаться – Сонь, ну вот откуда в твоей голове аксиома, что всем мужикам нравятся ядрёные бабищи с жопой в два обхвата и астраханскими арбузами вместо грудей? – Николаич насмешливо хмыкнул, и даже я улыбнулась, представив себе описанную картину. – Многие как раз худеньких предпочитают, сразу просыпается чисто мужское желание оберегать и защищать столь хрупкое создание, – в его последних словах отчётливо прозвучала ирония, и мои эмоции вспыхнули с новой силой.
– Это я-то хрупкое создание?! – я аж поперхнулась, с возмущением уставившись на куратора.
Николаич изволил заржать.
– Неа, ты колючая и дикая, как уличная кошка, – весело проинформировал он и вдруг перестал улыбаться, взгляд снова стал жёстким. – Ну-ка, сядь, Соня.
Я повиновалась, не рискнув возразить или артачиться. Похоже, именно сейчас и будет тот самый серьёзный разговор, которого в глубине души я опасалась.
– А теперь слушай, – он прищурился. – Тим дурак, что начал действовать слишком резко и грубо, за это ещё получит по шее. Ты дура, что никак не можешь справиться со своими тараканами и нежно взращиваешь их, вместо того, чтобы разом потравить дихлофосом. Тебя сюда взяли не розовые слюни разводить, и потом, после выпуска, вы будете не в бирюльки играть. Летом полевая практика, в условиях, максимально приближенных к реальным, и вот по этим-то результатам, а не по личному отношению, и будут смотреть, кто с кем сработается, – последние слова Николаич произнёс уже спокойнее, а вот я после его отповеди завелась не на шутку.
– Бл… чёрт! Вам что, совсем фиолетово, что меня бесят его наглые замашки?! – заорала я, выведенная из себя. – Как я смогу с ним работать, если от одного его присутствия меня корёжит от злости?!
