Девушка нырнула под укрытие зелёных занавесок, опустилась на землю и прислонилась спиной к стволу. Хорошо...
Только тут она заметила, что в руке все еще сжимает окровавленную тряпицу, случайно схваченную со стола.
И не только её, но и мелко исписанный листок бумаги, прилипший к ткани. Морья откинула и то, и другое: не дело читать чужие записи.
Толстая пчела кружилась меж бутонов неизвестных ей цветов. Они плотно увешивали дерево, по два, по три вырастая из одного побега, и каждый размером с кулак.
Морья снова вернулась взглядом к измятой бумаге. Она и читать-то толком не умеет. Что пытаться, коли все равно ничего не поймет?
А если поймет?…
Девушка снова взяла листок, расправила. Она просто проверит себя. Помнит ли что из уроков сельского настоятеля, от скуки взявшегося учить детишек грамоте?
«Деньги оказались весьма кстати, моя любовь. Но они закончились, и мне нужно еще. Слуги меня не слушают. Поместье разваливается. Лишь мысли о тебе придают сил жить дальше.
Утром император ответил на твоё прошение. Возвращайся, любимый…»
Лучше бы ей не видеть этого. Не знать.
Значит, в то время как Валар целует и ласкает её, еще одна наивная дурочка ждет его в поместье без средств к существованию?
Шмель пролетел совсем рядом и уселся на пурпурный цветок. В их краях таких не росло... Оно и понятно: в саду было влажно и тепло, жирная тёмная земля принимала семена в мягкие объятия. В их же деревне глинистую почву приходилось вспарывать железным плугом, чтобы посадить хоть что-то.
Вот бы привезти на материнский огород хоть малую толику этой земли! Морья прикрыла глаза, стараясь думать о цветах, ведь всё остальное – не её дело. Но ровные строчки на мятом письме не шли из головы.
«Моя любовь» …
Любит ли Валар так же сильно ту, что писала ему? И, если да, как смел касаться тела другой?
Раздался протяжный гонг, возвещающий о завтраке. Матушка Ивария ждёт от Морьи ответа. И теперь он у неё есть.
Девушка решительно поднялась и отряхнула юбки от налипших травинок. Валару действительно лучше уехать. Ведь его ждут.
День тянулся мучительно медленно. Оплотник избегал ее, явившись на завтрак лишь под самый конец и не удостоив взглядом. Ивария же была окружена послушниками и поговорить с ней не удавалось.
К вечеру Морья пришла в зал заката, гадая, вспомнит ли настоятельница о ней.
Солнце, проходя через витражи, становилось рыжим, расцвечивая мраморный пол причудливыми узорами. Увлечённая красотой, Морья и не заметила, как дверь распахнулась.
— Ну, показывай, что у тебя, — без предисловий велела Ивария.
— Я? — от неожиданности Морья аж на месте подскочила.
–—Ну, могу и я, — усмехнулась настоятельница.
— Вы? — беспомощно переспросила она.
Вместо ответа Ивария развязала пояс облачения и скинула чёрный балахон. Глубокий вырез оставшегося на ней нижнего одеяния не скрывал чёрного пятна на груди. Словно испачкали золой...
- Я была дикой когда-то. Но не спеши радоваться. Моё проклятье не исчезло, ему лишь нечем питаться в этих стенах, поэтому оно не имеет власти надо мной. Тем же, кто живёт в мире, полном соблазнов, приходится сложнее...
— Так его можно... задушить?
— Скорее, заставить голодать. — Ивария с какой-то странной тоской провела по уходящему в вырез щупу, но встряхнулась и поспешила вновь одеться. — Благодаря защитникам оплота, брешь была уничтожена. Новые демоны не придут, а значит главная опасность – это собственные эмоции и желания.
