Шумейко был сердитым. Зинка, сгорая от стыда, опустила голову. В его глазах она прочитала жесткий упрек. Он словно говорил: я знаю, зачем вы ушли в тайгу и почему остались там на ночь. Зинка отвернулась. Димка начал рассказывать о том, как они заблудились и в конце концов наткнулись на охотничью избушку, которая и спасла их от холода. В конце рассказа Димка хотел попросить начальника, чтобы он выделил им с Зинкой половину вагончика, в котором они могли бы жить вместе. Но у того не было никакого желания выслушивать рассказы, а тем более просьбы.
– Больше за лыжами ко мне не приходи, – сухо сказал Шумейко и повернулся к Зинке: – А ты марш на кухню. Сегодня мужики из-за тебя без обеда остались.
Он поднял руку, пытаясь сказать что-то еще, но только махнул ей. Перевел взгляд с Зинки на Шабанова и пошел к себе в контору. Димка зашел в свой вагончик. В нем было так тепло и сухо, пахло таким родным духом, что он, расстроившись из-за тех хлопот, которые доставил начальнику участка, сразу успокоился. Паша Коровин сидел на постели и рассматривал лежавшую на коленях большую и красивую шкурку выдры. Откуда она появилась, Димка не мог понять.
– Ты что, тоже ходил на охоту? – спросил он Пашу.
Тот провел кончиками пальцев по переливающемуся темно-шоколадному меху, улыбнулся отстраненной улыбкой и, не отрывая взгляда от выдры, сказал:
– Понимаешь, выхожу я вчера из вагончика, а около него стоит какой-то странный человек с ружьем на плече и самодельными лыжами в руках и пытается заглянуть в наше окошко. Я у него спрашиваю: «Чего тебе надо?» А он отвечает: «Шкурка хочешь?» Какая, думаю, шкурка? Молчу, смотрю на него. Он развязывает рюкзак и достает оттуда вот эту выдру. «Сколько?» – спрашиваю я и лезу в карман за деньгами. Он говорит: «Деньги не надо» – и начал засовывать шкурку назад в рюкзак. Тогда я спросил: «А что тебе надо?» «Водка надо», – ответил он. Но ты же знаешь, водку у нас не продают. Я побегал по городку, нашел у ребят четыре бутылки, что держали в заначке, принес ему, а он говорит: мало. Отвечаю, что больше нету. Короче, отдал я ему четыре бутылки и еще сто рублей. Шапка выйдет, закачаешься.
Он поднял шкурку на вытянутой руке, встряхнул ее и сочно чмокнул губами. Коровин был так обрадован неожиданным приобретением, что даже не спросил, где Димка провел ночь и как он вообще сумел выжить целые сутки в тайге на таком холоде. Димку резануло это абсолютное безразличие к судьбе товарища, но он понял, что говорить сейчас с Пашей на подобные темы бесполезно. Радость бесценной покупки для него гораздо дороже жизни всех остальных людей, вместе взятых.
Димка снял куртку, повесил ее на гвоздь и сел на свою кровать. И сразу почувствовал, что у него нет сил, чтобы подняться с нее. Если бы пришлось бродить по тайге еще несколько часов, он бы не выдержал. Спасибо охотнику. Димка покосился на Пашу, который все еще разглядывал шкурку, и спросил:
– А что это был за охотник? Как он выглядел?
– Я его что, рассматривал, что ли? – удивился Паша. – Абориген какой-то. Собака с ним была. Черная, с белым галстуком на груди. Все по городку бегала, вагончики обнюхивала.
Димке почему-то показалось, что этим охотником должен быть Пырчин. Но у того были две собаки и обе серые. Кроме того, Пырчин не пил водку, он сам об этом сказал. Значит, приходил кто-то другой. Это в какой-то степени утешило Димку. Беспокоило другое: как сейчас чувствует себя Зина? Она устала больше него, но отдохнуть ей не придется. Если мужиков, оставшихся без обеда, не накормить и ужином, возникнет скандал. Ему вспомнилась избушка, в которой они ночевали, и Зинка, испугавшаяся мышей и прижавшаяся от страха к нему. От этого воспоминания потеплело на сердце, и на лице появилась чуть заметная улыбка. «Она еще наивная, как ребенок, – подумал Димка, – и славная. А может быть, поэтому и славная? Ведь непосредственность всегда очаровательна».
