Дикие гены - страница 9

– Не стесняйся, угощайся, – говорит Хедвиг, перехватив мой взгляд.

Все взоры обращаются ко мне. Мои руки моментально становятся потными. Черт возьми! Я беру кекс и отправляю его в рот. Надо бы соврать и сказать, что очень вкусно, но изо рта доносится только что-то похожее на сдавленный кашель. Это действительно прошлогодние кексы…

– А вот, взгляни: это ты совсем маленький без штанов… А тут тебя воспитательница держит под мышкой, потому что ты надул на ковер.

Я слушаю, не в силах произнести ни слова, так как пытаюсь собрать во рту достаточное количество слюны, чтобы как-то проглотить кекс. Когда мне это в конце концов удается и я вновь могу ворочать языком, Хедвиг, углубившись в историю черно-белой эры., уже рассказывает всякие неприятные истории о людях, к степени родства которых приходится добавлять приставки пра- и прапра-.

Время идет, и к тому моменту, когда солнце садится за горизонт, я уже испытываю благодарность за то, что в каменном веке не было фотографии, иначе мы сидели бы до бесконечности и слушали бы что-то вроде «А это Горрк и его тетя Уругу. Однажды ночью он ни с того ни с сего с криком выбежал из своей пещеры и его тут же сцапал саблезубый тигр…».

Оглядываясь на прошлое, мы неизбежно задумываемся о происхождении жизни (а значит, и о происхождении генов, в том числе самого первого из них). Если подходить с научной точки зрения, можно попытаться провести мысленный эксперимент: «Предположим, я брошу в бочку лопату угольного порошка, добавлю туда флакон нашатырного спирта, залью горячей водой и сдобрю какими-нибудь экзотическими солями. Насколько велика вероятность того, что в бочке что-то забурлит и из нее вылезет мокрый Томас Андерс?»

Разумеется, вероятность этого очень невелика, потому что человек – очень высокоорганизованное существо, которое вряд ли само по себе возникнет из смеси компонентов. (Если бы было иначе, мы на каждом шагу выигрывали бы в лотерее по 500 евро. Что же касается «настоящего» Томаса Андерса, то лучше исходить из того, что он появился на свет более традиционным путем.) Скачок в степени сложности настолько велик, что его можно сравнить с прыжком с земли на крышу небоскреба. Если отбросить в сторону волшебство, то здесь поможет только лестница. Вот в лестнице-то все и дело! Если разложить грандиозный скачок на мелкие шаги, то он оказывается посильным.

Если говорить о химическом составе, то в человеке нет ничего особенно сложного. В основном он состоит из водорода и кислорода, большая часть которых находится в форме воды, а также углерода и азота. Сюда можно добавить еще немного кальция, хлора, фосфора, калия, серы, натрия и магния.

Давайте продолжим размышления. Оторвемся от прекрасного вида, который открывается с небоскреба эволюции, и пойдем вниз по лестнице. Каждая ступенька возвращает нас на предыдущий этап развития. Мы становимся ниже ростом (и обрастаем шерстью…). У нас появляется насущная потребность влезть на дерево. Но парой этажей ниже это желание проходит. Мы ползком возвращаемся к полосе прибоя безымянного моря. В какой-то момент в толще океана пропадает свет и мы оказываемся в полной темноте. Мы достигли той точки, когда еще не было глаз. Это подходящий момент, чтобы сделать небольшую передышку и задуматься о глазах.

Появление глаз долгое время оставалось загадкой. Для подъема на новую ступень эволюции требуется случайное изменение, которое приносит пользу и может быть унаследовано. На первый взгляд трудно представить себе, как это может привести к возникновению глаза. С одной стороны, этот орган настолько сложен, что вряд ли мог сформироваться сразу. А с другой стороны, если сначала появился какой-то «полуфабрикат» глаза, то в чем могло заключаться его эволюционное преимущество? Над этой проблемой ломал голову еще британский естествоиспытатель Чарлз Дарвин, а критики теории эволюции долгое время использовали ее в качестве своего любимого аргумента.